Гектор во все глаза вытаращился на Змееносца. Я не понимал: хочет ли падший поверить ему или же просто изумляется столь странному и идиотскому предложению. Остальные так уж точно считали его как минимум неправильным.

– Прежде чем ты решишь, – тихо сказал Коул, обходя падшего по кругу, – я хочу напомнить, что вариантов у тебя немного. Ты прав, в случае отказа нам придется тебя убить, ведь ты занимаешь место Цербера. А вместо тебя кто то уже мог бы приносить пользу миру.

Напряжение нарастало, пронзало меня ледяными иглами. Падший сник, усердно обдумывая услышанное, а Коул упорно давил.

– Ты ведь боишься смерти, не так ли? – с холодным участием спросил он. – Я помню, как ты был среди нас, и тебя нельзя было назвать плохим человеком, Гектор. Неужели тебе нравится вести такую жизнь? Тебе нравится быть на побегушках у Шакары? Она заставляет вас всех причинять боль другим ради собственных больных фантазий, тебя это устраивает? Калечить и губить других для очередной передышки в безопасности. Что это за существование? А я скажу тебе: это неправильная жизнь, следы которой мы можем стереть, будто ничего и не было. И для этого ты должен только сказать, где остальные падшие. После этого все будет в порядке. Я обещаю.

Казалось, падший клюнул. Было видно, в какое волнение его привело предложение Коула. Я сам недавно бежал от обнуления как от огня, а вот Гектор был бы рад ему. Какую жизнь надо вести, чтобы видеть в этой процедуре спасительный путь?

Гектор напрягся и спросил:

– И тогда вы отпустите меня к приземленным?

– Мы можем лишь зачистить твои эфиры и стереть память, но ничто не сможет исправить того, что в тебе звездный Свет. Его никак нельзя ни спрятать, ни загасить. Сплиты будут продолжать охотиться за тобой.

– Так вы просто заставите меня быть протектором?

– Зато ты будешь прощен.

И тут Гектор залился неприятным клокочущим смехом. От меня не укрылось, как Стеф сжал кулаки до побелевших костяшек, а Дан стиснул челюсти. Я чувствовал исходившую от них безысходность. Но они огорчились не тому, что от них ускользнул шанс отловить падших. Просто Коул лишний раз напомнил нам о том, почему протекторы все еще здесь и почему никто не может уйти.

– Он не хочет просто забыть, – мрачно произнес Дан. – Он мечтает, чтобы этой жизни, связанной с миром Эквилибриса, не было.

– Но он уже его часть, – отметила Ламия, опустив плечи. – Как и мы все. Если ты узрел мир Эквилибриса, то уже не найдешь дороги обратно. Тебе придется сражаться…

– …и умирать за него, – договорил я.

Коул ждал, пока Гектор, успокоившись, не выдал:

– Иди на хер со своим прощением! Ты совсем кретин?! Это одно и то же! Та же смерть, тот же Обливион! Забвение! Вот как все закончится, если жить под гнетом звезд. А если вы просто убьете меня, то моя душа спокойно отправится по дальнейшему пути. Так что этот вариант самый гуманный, не находишь? И я лучше выберу его, чтобы попасть туда, куда твоя душа уж точно не доберется, ты, жратва сплита!

Змееносец потерял терпение и, махнув остальным, вышел к нам. Пабло собрал свои инструменты и, вслед за Сарой покинув камеру, закрыл дверь.

– Черт, – проворчал Коул, приглаживая черные волосы. Нерв у его правого глаза заметно подрагивал. – Нам нужно узнать, где падшие. Такой шанс выпадает нечасто.

– Гектор не рассказал ничего полезного, – сообщил ему Пабло, просматривая заметки. – Но было несколько эфирных всполохов. Я все обработаю и сообщу, на какие темы давить, чтобы он поддался.

– Еще разговоры? Бросьте, я же предупреждала, – хладнокровно сказала Сара, положив руки на грузный рабочий пояс. – Нужно показать ему, что мы настроены решительно.

– Мы не можем его пытать.