А девчонка на снегу сжалась уж вовсе в комок, наверху грохотали и гудели поезда, летела снежная пыль, мимо шли люди, и кто просто косо, а кто с усмешкой посматривали на парочку. «Назгул» не обращал на них внимания и упорно гнул свое:

— Иногда мне кажется, что я исчезла вот так вот, посреди улицы… так сложно жить в одиночестве, — ныла она, раскачиваясь на одном месте.

— Одиночество, говоришь? — Денис боролся с желанием расколотить этой крашеной дуре ее безмозглую башку о ближайший столб. А та, решив, что нашла наконец родственную душу, пожаловалась, подняв зареванную раскрашенную мордашку:

— Да, одиночество… Вот вопрос, заводящий меня в тупик… помогите… Эта тема меня бесит! Но я постоянно за нее цепляюсь… Кстати, у всех челочка направо, а у меня налево… опять я не такая, как все… Зачем вы меня спасли, зачем? — Девчонка явно собиралась возобновить истерику.

— Так ты сюда пришла с жизнью расстаться? А почему именно здесь, если не секрет? — Денис на всякий случай убрал руки за спину. Злость прошла, появился кураж, голова стала легкой и пустой, как после бокала шампанского. Дура, какая же она дура, боже мой, вот свалилась на его голову, могла бы стать героиней «фильма» — зря он того парня с мобильником обломал. Анна Каренина хренова… Гормональная буря, челочка… Твою мать. «Сколько ж можно. Где я так нагрешил?..» — крутилось у него в голове.

— Я ждала товарный поезд, чтобы гарантированно, — самоотверженно выдала идиотка, — у него скорость под двести, я хотела наверняка… — и захлюпала носом.

— Ах, вот оно что, — остановил ее Денис. — Я тебя понял. Молодец, верное решение. А я, дурак, поторопился. Предупреждать надо. Челочка, говоришь, не такая? У тебя и голова сейчас на другую сторону будет, выбирай — направо или налево. Или не так — один товарняк ушел, но мы с тобой другого дождемся, они тут часто ходят. Пошли, — Денис дернул девицу за капюшон, поволок за собой вверх по насыпи. — Я тебе помогу. Так помогу, что тебя километров на пять по рельсам растащит, башку без зубов и глаз в канаве какой-нибудь найдут, руки-ноги и все остальное по фрагментам в пакетик подберут. В маленький такой пакетик, в черненький, и папе с мамой отдадут, как суповой набор. Стоять, овца, куда собралась? Назад, дура, мы еще не пришли! — Денис швырнул истеричку на мерзлый щебень. Девчонка скулила, пыталась орать, она поползла назад, но Денис дернул ее за капюшон так, что ткань треснула и показались клочки подкладки. Они были уже почти на месте, сверху грянул гудок тепловоза, легко и весело загрохотали по рельсам пустые вагоны, их мотало по сторонам, вдоль рельсов стлалась поземка.

Денис на мгновение ослабил хватку, и этого оказалось достаточно. Девица попалась сообразительная, этих секунд ей хватило, чтобы скатиться вниз и удрать куда подальше, бросив своего спасителя.

— Иди отсюда, идиотка! — рявкнул Денис ей вслед, посмотрел на часы и побежал к тропинке, что вела к заветной Воробьевке. К кривой тропинке, небезопасной в любое время дня и ночи по причине наличия по обеим ее сторонам подозрительного вида как заброшенных, так и обитаемых строений, одноэтажных в основном, где проживали и бомжи с ближайшего вокзала, и стаи бездомных собак, и прочий темный элемент, которому терять уже почти и нечего.

Бежал так, что стало жарко, Денис на ходу сорвал шапку, затолкал ее в карман и наддал еще. Поминутно смотрел на часы, и когда понял, что не успевает, сбавил скорость, пошел быстрым шагом. Теперь беги не беги, все одно опоздал, покупатель ждать не будет, предложение, судя по той же местной газетке, в разы превышает спрос, так что можно не торопиться.