— Вот именно, что не силен, иначе бы ты такого глупого вопроса не задавал. Это моя персональная разработка, она на качество проклятия не влияет, проверено многократно. Нужно составлять тебе индивидуальную программу обучения, в первую очередь — по проклятиям, потому что ничто не делает чародея столь уязвимым, как неуверенность в собственных знаниях.

Он убрал свой волчок и сказал Карраскилье:

— Действительно, мальчик бы прекрасно справился своими силами. Я горжусь таким талантливым учеником.

— Гордится он, — возмутился Шарик, раздуваясь, как рыба фугу при виде опасности. — Чужие достижения каждый рад прикарманить. Это я, я горжусь, понял, Хандро?

— Разумеется, я всегда считал учителем только тебя. А сейчас успокойся — ты себя выдаешь.

Я положил руку на плечо, больше прикрывая ками от чародеев, которые переглядывались, посылая друг другу невербальные сигналы. Пришлось их немного отвлечь.

— А что с вашей ставкой в нашем пари?

— Бери деньгами, — предложил Шарик. — Если удастся удрать, они тебе ой как понадобятся, а не удастся, так либо все будет к твоим услугам, либо тебе вообще ничего не надо будет. Последнее, конечно, нежелательно.

— А что ты хочешь? — заинтересовался Карраскилья.

— Мне кажется, все что нужно для учебы, вы и без того мне доставите. Поэтому, наверное, только деньги. Скажем, по двести доранов с каждого.

— А у мальчика-то губа не дура, — оценил мое предложение Оливарес. — Алехандро, не многовато ли хочешь?

— Думаете, мой секрет стоит меньше?

— Я согласен, — влез Карраскилья, — беру всю сумму на себя, но при условии, что ответ я услышу тоже только сам.

Оливарес задумался. Его губы шевелились, как будто он проговаривал что-то про себя. Надеюсь, не очередное проклятие, теперь уже в мою сторону и с тем самым добавлением, которое не позволяет проклятие снять.

— А знаешь Рикардо, я, пожалуй, воздержусь от пари, чего и тебе советую. Мне кажется, нам его не выиграть.

— Почему?

— Потому что в Мибии в последние десять лет не было ни одного чародея, даже проездом, способного передать Алехандро то знание, которое я только что услышал.

— А я все же рискну. Четыреста доранов — не такие большие деньги за шанс узнать что-то новое.

Глава 9

Оливарес с Карраскильей принялись обсуждать что нужно срочно вводить в мое обучение. И речь шла не о чародействе. Манеры их мои, видите ли, не устраивали и поскольку никто из чародеев не был уверен, что их воспитание достаточное для того, чтобы передать мне основы этикета, доны рассуждали, кого можно пригласить на такой случай. Чтобы на уровне было и воспитание, и умение держать язык за зубами. Когда в результате обсуждений выяснили, что два эти качества никак не сочетаются, начали прикидывать, согласится ли учитель связать себя клятвой или придется решать вопрос его молчания более радикально. На этом моменте я их оставил. От моего мнения не зависело ничего, а радикальных решений для меня на сегодня хватило.

— Не болтай лишнего, — сказал Шарик. — Они тебя слушают, причем оба, независимо друг от друга.

— Как определил? — удивился я, потому что никакого внимания, направленного на себя, не чувствовал. И чар, впрочем, тоже.

— Я же ками, я ощущаю направленные на себя или хозяина чары.

— А я смогу?

— Некоторые чародеи умеют. Там определенная практика, но ее годами вырабатывают, и не факт, что что-то получается.