Граф сделал ему знак, чтобы он подошел.

Сильно тронутый ужасной переменой, происшедшей с этим гордым человеком, патер бросился к нему и схватил протянутую руку…

— Примириться… — прерывисто говорил Эстебан… — Мне кажется… милостью… что я вас здесь встретил!

— В своей душе, граф, я уже давно с вами примирился!

— Вы… Благородный человек… Я это знаю! Сядьте здесь, я вам расскажу все… что меня мучает.

— Он умирает… Пресвятая Мадонна, мой сын умирает!

Антонио с удивлением смотрел на дукезу. В это время у Эстебана начались сильные конвульсии.

— Вина… Дайте мне еще вина! — требовал он.

— Да, граф Эстебан — мой сын, — пояснила дукеза Антонио, подавая графу вино, — и в какой час судьба уготовила нам свидеться, в его последний час!

Эстебан выпил вино с лихорадочной жадностью, и это, по-видимому, подкрепило его.

— Я хочу вам покаяться, хочу сообщить мою последнюю волю, — обратился он к стоявшему рядом потрясенному Антонио, — вы все узнаете и поймете меня. Тогда мне легче будет закрыть глаза! Честолюбие ввергло меня в пропасть! Страсть к блеску, богатству и власти стали причиной моего падения! Но я не жалею о том, что сделал! Я делал это обдуманно и с твердой решимостью! Я хотел видеть себя и свое дитя счастливыми, хотел, чтобы нам удивлялись и нам завидовали! Когда после смерти графа Кантара, влиятельного человека при дворе королевы Изабеллы, освободилось место начальника этого тайного общества, которое он столько лет возглавлял, и когда посланцы Гардунии явились ко мне, чтобы положить к моим ногам власть, влияние и богатство, я ни на одну минуту не задумался принять их…

— Я это знаю, граф, — сказал Антонио серьезно, с присущим ему достоинством.

— Вы знаете… — проговорил Эстебан, глядя своими запавшими широко раскрытыми глазами на патера. — Что вы знаете?

— Про вашу связь с этим тайным обществом.

— Как… Возможно ли?

— Про эту связь я знал еще тогда, когда жил в вашем дворце!

Эстебан в изумлении смотрел некоторое время на Антонио.

— Мне часто казалось, что я должен был вас бояться!

— Для этого, граф, у вас никогда не было повода!

— Так слушайте же дальше! Вместе с моей тайной властью и богатством росло и мое честолюбие! Я хотел видеть свое дитя на самом верху, чтобы все завидовали нам; я хотел сделать свою дочь королевой! Вот почему я пошел на союз с доном Карлосом, претендентом на престол!

— И это я знаю, граф!

— И вы не изменили мне, когда я самым постыдным образом с угрозами выгнал вас из своего дворца?

— Отцу графини Инес я простил все, — отвечал Антонио.

— Инес… Да, она ангел… Благодарю за эти слова, — сказал граф Кортецилла, и его мрачное лицо на мгновение прояснилось, точно солнечный луч осветил его… — Я был к ней несправедлив! Меня ослепляло мое честолюбие! Я хотел заставить ее отдать руку претенденту на престол, хотел своим богатством заплатить за корону для своей дочери! Я не спрашивал себя, сделает ли этот брак ее счастливой?! Я только видел ее, окруженную королевским величием, и ради этого готов был пожертвовать всем! Не думайте, что этим браком я надеялся купить себе прощение и избавление от справедливой кары правосудия, нет! О себе я не думал! Клянусь вам в этот последний час, о себе я не помышлял, я думал только об Инес! Но тогда же я был наказан: мое дитя покинуло меня! Невозможно описать все, что я тогда пережил; наказание было справедливым, и Инес была права, что оставила меня.