Маэстро Шавес истратил целое состояние, зато и результат получился ошеломляющий: в сказочном саду был выстроен маленький амфитеатр, поражавший смелостью замысла, не привычной для Баии: «Жилбербет (запомните: Жилбербет, а не Жилберто или Жилберт, как произносят некоторые нувориши) явил во всем блеске свое ультрасовременное дарование» (еще одна цитата из Силвиньо, и наверняка не последняя).

Дона Флор, войдя в сад, остолбенела от восторга, а дона Норма только и смогла выговорить:

— Вот это да!

Хозяева встречали гостей; дона Имакулада в туалете, выписанном из Европы, с лорнетом в руках, комендадор в смокинге и крахмальной сорочке с жестким воротничком, которые мало его украшали. При виде доктора Теодоро с фаготом его лицо расплылось в счастливой улыбке.

— Дражайший Теодоро! Я не дождусь, когда мы сядем играть…

Дона Имакулада протягивала кончики пальцев для поцелуя мужчинам и для легкого рукопожатия женщинам с таким видом, будто гости пришли просить у нее благословения.

— Ну и страшила! — шепнула дона Норма, увидев комендадоршу с лорнетом.

Но дона Флор сочла нужным сообщить, что дона Имакулада — глава миссионерского общества и очень печется о язычниках. Доктор Теодоро получил от нее однажды письмо с просьбой оказать материальную поддержку католическим миссиям в Азии и Африке.

Вскоре пришел Бедняга Урбано в новехоньком смокинге, сшитом на деньги комендадора, который не мог оставить оркестр без скрипача в столь торжественный вечер. Дома его донимала насмешками жена, и он старался укрыться между деревьями, чтобы меньше попадаться на глаза гостям. Доктор Теодоро увел Урбано в амфитеатр, и они оставили там свои инструменты.

Концерт был назначен на половину девятого, но только в десятом часу маэстро Аженору Гомесу удалось собрать музыкантов и начать программу.

Гости, выпивавшие в залах и в саду, не спешили, поэтому пришлось комендадору брать микрофон в руки и сзывать их:

— Концерт начинается, занимайте места, прошу побыстрее…

Никто не посмел ослушаться; призыв хозяина звучал как приказ. Шум тотчас стих, кавалеры и дамы заняли места, но кое-кто остался на ногах в надежде улизнуть. Публика выглядела очень элегантно: смело декольтированные женщины были увешаны драгоценностями, кавалеры в смокингах, маэстро во фраке. Дона Флор и дона Норма уселись в первом ряду, недалеко от доны Имакулады и архиепископа-примаса, которого, если верить слухам, собирались вскоре возвести в кардинальский сан.

Маэстро Аженор Гомес очень волновался, хотя ему уже давно было пора привыкнуть к выступлениям. Но вот он взмахнул дирижерской палочкой.

Первое отделение концерта публика прослушала внимательно и часто аплодировала. Были сыграны марш Шуберта и мелодия Дрдлы, соло на скрипке блистательно исполнил доктор Венсеслау Вейга, вызвав бурю оваций и восторженные возгласы некоторых ценителей, например доктора Итазила Бенисио, тоже врача и артиста. Счастливый маэстро Гомес вытирал пот со лба.

В перерыве гости, как голодные звери, набросились на изысканные закуски, и дона Флор с доной Нормой впервые попробовали икру.

Доне Флор икра, о которой она так много слышала, понравилась, хотя и показалась не совсем привычной на вкус. Дона же Норма, сделав гримасу, призналась подруге, что ей гораздо больше нравится шампанское и она уже выпила два бокала.

Появился доктор Теодоро под руку с Беднягой, которого он силой притащил к столу, и дона Флор положила ему на тарелку всякой закуски, не забыв и об икре.

На второе отделение концерта гостей удалось собрать с большим трудом. Наконец любители музыки заняли свои места, но их оказалось гораздо меньше, чем любителей поесть и выпить. Комендадор, однако, дал знак начинать, маэстро взмахнул палочкой, и оркестр заиграл «Простое признание».

После этого настала очередь соло на виолончели, которое исполнял комендадор Адриано Пирес.