— Почему?

— Лучший друг!

— А вообще… что они все? — вмешалась Колыхалова.

Инспектор попробовал пошевелиться — не смог.

— Как чувствовал: что-то должно случиться. Не нравились они мне… Вино, тряпки. Правда, музыку любят, интересуются. — Ему все же удалось потеснить Антона. — Держатся замкнуто, особенно не подпускают. Называют себя «компанией».

— Много их?

— Человек одиннадцать. Мозг у них не Момот и не Верховский, хотя он и старше всех. Бабичев Женька… Момот Славка — это исполнитель. И опять же свой юрист — Верховский.

— Почему он справляет рождение не у себя? — спросила ККК.

— Площадь не позволяет. Да и не побезобразничаешь: бабушка!

— Покажете их? — спросил Денисов.

— Не знаю. Вас трое все-таки…

— Один. — Кира погасила сигарету. — Вот он, Денисов.

— Одному можно, — согласился инспектор. — Пальто оставим у моих знакомых. — Он немного отогрелся, несколько раз осторожно хлюпнул носом.

— А как войти? — спросила Колыхалова.

— На дни рождения, праздники приходят без приглашений. Так принято!

Через двор шли в таком порядке: Борис, Денисов, Кира.

Денисов обратил внимание: двор большой, с выходом на Профсоюзную и Нахимовский проспект. В центре скамейки, столы. Дорожки аккуратно расчищены после снегопада.

— Мы не растеряем друзей, когда они начнут расходиться? — От ККК не ускользнула сложная география двора.

— Позвоните, чтобы ваши подъезжали к двадцати трем. Парней здесь будет много. — Борис показал на крыльцо: — Нам сюда.

Темный подъезд обдал стойким запахом апельсинов.

— Магазин «Овощи-фрукты». Овощехранилище как раз под нами, — пояснил Борис.

На лестнице гремел магнитофон, разнося тяжелый рок на любителей. Пока они поднимались, рок сменил голос певца.

— Маккартни, — шепнула Денисову Колыхалова. — Моя любовь…

На третьем этаже дверь оказалась открытой. Свет на площадке не горел.

— Сюда. — Борис шагнул в квартиру.

В прихожей было тоже полутемно. Инспектор закрыл дверь, щелкнул выключателем.

— Раздевайся, зеркало там. — Он кивнул Денисову в узкий коридорчик.

Из комнаты вышел парень в свитере. Увидев Бориса, приветственно махнул рукой.

— Алексей, — представил его инспектор сто двадцатого.

Они пошептались. Алексей снял с вешалки пиджак.

— Он проводит. — Борис хлопнул Алексея по плечу, обернулся к Денисову: — Мы с капитаном Колыхаловой будем ждать здесь.

— Пошли? — Алексей открыл дверь.

Лестничный колодец был опять наполнен громом бит-музыки. Скользнул лифт, остановился выше этажом, кто-то помешкал, затем дважды металлически щелкнула дверца. Алексей предпочел подняться пешком, Денисов не вмешивался. На неосвещенных лестничных площадках, у окон, стояли и сидели. Алексей с кем-то поздоровался, ему ответили. Пустая бутылка, которую Денисов задел, завертелась со скрежетом.

— А-а-а-а-а-а! — где-то выше отчаянно закричал певец, воздух вокруг задрожал.

— «Панасоник», — шепнул Алексей. — Отличная машина.

Обитая коленкором дверь оказалась открытой. Они вошли.

В полутьме квартиры двигались танцующие — длинноволосые, молчаливые. Из установленных по углам динамиков доносились оглушающие удары музыкальных авангардистов.