Рафик как раз тащил очередную сумку к выходу, но тут остановился и внимательно посмотрел на меня:

— Ты хочешь сказать где-то там, — он неопределенно покрутил рукой, — таких много?

— Ну, не так чтобы очень много, но бывают. У меня пятеро. Есть еще два волка, медведица и лис. Все молодые, кроме медведицы. Мави еще трех лет нет.

— В смысле?

— Ну, разум-то у них человеческий, а физиология животная. На четвертый — пятый год пора рожать наступает. Живут они всего лет тридцать не больше, вот и компенсируется им малый возраст детским поведением и разумом. Никаких рефлексий и философий, сплошные игры и шалости. Наши проблемы ей до одного места, если есть еда и кто-то вроде меня, который скажет что хорошо и что плохо. Зато убить для нее никаких проблем — сама без причины не бросится, но защита своих — это первый закон жизни.

— У тебя, значит, целая стая имеется, — пробурчал Рафик.

— Куда это ты смотришь? — спросил я, глядя на то, как Рафик что-то внимательно что-то рассматривает, стоя у дверей конюшни. Тот не ответил, и я подошел и встал рядом. Мави шла вдоль забора внимательно его время от времени обнюхивая, а потом поворачивалась к нему задом, поднимала хвост почти вертикально вверх и обрызгивала доски. Сзади шла Зоя и явно что-то внушала, на что кошка не обращала ни малейшего внимания и на морде у нее явно было видно удовольствие. Каждый раз, перед тем как пустить очередную струйку она оглядывалась на домовую и вроде даже подмигивала.

— Нормально, — сообщил я. — Метит свою территорию с обязательством защищать ее и вас. Ни одно животное теперь добровольно не полезет во двор. Расскажи лучше как жизнь.

— Да нечего особенно рассказывать, — он знакомым жестом почесал затылок. — Как ты тогда исчез мы пытались пробиться вниз несколько дней, а потом засыпали вход и больше туда не ногой. Соседние здания раскапываем потихоньку, ничего особо ценного не нашли, но на жизнь хватает. Так и ходим каждый год до холодов в знакомое место.

— Постой, — сообразил я, — ты, что виноватым себя чувствуешь из-за того, что случилось? Брось! Я сам полез, а помочь вы ничем не могли, выбросило меня на другой конец континента чуть не к самым горам. Все нормально, — я хлопнул Рафика кулаком по плечу. — Все что ни делается, все к лучшему. Вы с Леной здесь единственные мне близкие люди и я бы пришел повидаться обязательно, даже если бы мне от вас ничего не надо было.

— А тебе надо? — с интересом спросил Рафик.

— Еще как! Во многие знания есть многие печали. Я теперь очень много знаю про Дикое поле и живущих там, но вот лезть неизвестно куда и к кому в зоне мне совсем не улыбается. Посоветоваться надо. Бери сумки и пойдем.

Мы устроились на кухне по неистребимой советской привычке. Я сидел, развалившись на стуле, и, лениво наблюдая как хозяин собирает на стол, рассказывал:

— И предложили мне богатый выбор. Или становишься одним из них, или совсем не больно зарежут. Раз — и ты уже на небесах.

Зашла Лена, держа на руках ребенка.

— Поздоровайся с дядей Лехой.

Автоматически проверив, я убедился, что девочка здорова и имеет потенциальные способности. Ничего удивительного при двух меченых родителях. Теперь я это знал точно. Разбираться какие именно возможности надо у нее разрабатывать требовалось отдельно и в другой обстановке. А вообще это не мое дело, а Черепахи.

— Ой, — сказал я. — Совсем дурак стал. Даже не спросил, как ее зовут.

— А откуда ты знаешь, что у нас девочка? — изумился Рафик.

— Так мы проезжали мимо Михалыча, он и сказал, — с честными глазами сообщил я, мысленно дав себе по затылку за то, что не подумал, прежде чем говорить.