Стар подумала.

- Ты хотел бы послать матери денег? - Она потянулась к стоявшему у изголовья коммуникатору. - Достаточно ли дать адрес "Военно-воздушная база Элмендорф, Америка"?

(Не помню, чтобы когда-нибудь называл ей адрес матери).

- Нет, нет! - Я сделал знак передающему устройству заткнуться. Ничего я ей не хочу посылать. Ее муж получает достаточно, и от меня он денег не возьмет. Не в этом дело.

- Тогда я не вижу, в чем оно. Кровать ничего не значит, значение имеют лишь те, кто в ней лежит. Если тебе не нравится эта кровать, мы достанем другую. Или будем спать на полу. Кровать ничего не значит.

- Эта кровать о'кей. Единственно чем она плоха, так это тем, что не я за нее платил. Платила ты. И за этот дом. И за мою одежду. И за мою еду. Все это мои... мои игрушки. Все, что у меня есть, дала мне ты. Ты знаешь, кто я такой, Стар? Жиголо! А ты знаешь, кто такой жиголо? Что-то вроде мужчины-проститутки.

Одна из наиболее раздражающих привычек моей жены заключается в том, что она отказывается прикрикнуть на меня, если я явно напрашиваюсь на ссору. Она внимательно посмотрела мне в глаза.

- В Америке ведь все работают, верно? Люди работают все время, особенно мужчины?

- Вроде того.

- Но этот обычай существует не везде, даже на Земле он неповсеместен. Француз, например, счастлив, если у него много свободного времени. Он заказывает еще чашечку cafe au lait<Кофе с молоком (фр.)>, и стойка блюдечек н его столике быстро растет. Да и я не очень люблю работать. Оскар, я испортила вечер из-за своей лени - не хотелось завтра с утра заниматься этой тягомотиной. Этой ошибки я больше не повторю.

- Не в этом дело, Стар. С тем вопросом мы покончили.

- Знаю. Но первый вопрос редко оказывается ключевым. Да и второй тоже. А иногда и двадцать второй. Оскар, но ты же не жиголо.

- А как прикажешь меня называть? Если что-то выглядит как утка, крякает как утка и ведет себя как утка, то я называю это уткой. А если ты назовешь ее букетом роз, то она от этого крякать не перестанет.

- Нет. Все, что нас окружает, - она повела рукой, - кровать. Эта чудесная спальня. Пища, которую мы едим. Мое платье и твое. Наш милый бассейн. Ночной дворецкий, на случай, если нам захочется получить певчую птицу или спелый арбуз. Наши дивные сады. Все, что мы видим, ощущаем, что используем или хотим иметь - и еще тысячи вещей, находящихся вдали от нас, все это заработано твоей собственной могучей рукой. Все это твое по праву. Я засопел.

- Именно так, - настаивала она. - Таков был наш контракт. Я обещала тебе много приключений, большие сокровища и еще большие опасности. Ты сказал: "Принцесса, вы получили своего мальчика на побегушках". - Она улыбнулась - Такого большого мальчика! Мой любимый, думаю, что опасностей было больше, чем ты ожидал... И поэтому мне до сего дня доставляло огромное наслаждение делать так, чтобы и сокровищ было больше, чем ты мог себе когда-нибудь представить. Пожалуйста, прими их без ложной скромности. Ты заработал и их, и гораздо больше - столько, сколько ты захочешь иметь.

- Хмм... Если даже ты права, то этого слишком много. Я тону в них, как в болоте.

- Но, Оскар, ты же не обязан брать ни крошки сверх того, что тебе нужно. Мы можем жить скромнее. В одной комнате, с кроватью, которая убирается в стену, если тебе так будет лучше.

- Это не решение.

- А может быть, тебе нужно холостяцкое убежище где-то за городом?

- Хочешь выбросить мои туфли, а? Она сказала ровным голосом:

- Если ты хочешь, чтобы твои туфли были выброшены, тебе придется это сделать самому. Я прыгнула через твою шпагу. И не буду прыгать обратно.