Ухаживать за Стар было чистым наслаждением. Она была в том самом зеленом платье, в котором хотела показаться мне утром. До сих пор не знаю, пользовалась ли Стар косметикой, но выглядела она так, будто не имела ничего общего с той страстной Ундиной, что пыталась утопить меня всего лишь час назад. Казалось, такой экспонат нуждался в хранении под стеклом. Это была Элиза Дулитлл<Героиня пьесы Б. Шоу "Пигмалион".> на своем первом балу.

Звуки "Ужина в Рио" сливались с хоралом Поющих Вод. Белое вино к рыбе, розовое - к дичи, красное - к ростбифу. Стар смеялась, щебетала и сверкала остроумием. Один раз Руфо, наклонившись ко мне, чтобы предложить какое-то блюдо, шепнул: "Обреченные обедали с аппетитом". Я так же шепотом послал его ко всем чертям.

К десерту подали шампанское. Руфо почтительно предложил мне оценить его. Я молча кивнул. Интересно, как бы он поступил, если бы я отказался от шампанского... Угодно ли еще вина... к кофе - "Наполеон"... и сигареты.

О сигаретах я мечтал весь день. Это были "Бенсон и Хеджес" №5, а я, в целях экономии, последнее время смолил эту черную французскую дешевку.

Закурив, Стар поблагодарила Руфо за ужин, он принял ее комплименты со всей серьезностью, я их поддержал от всего сердца. До сих пор не знаю, кто готовил этот ужин. Большую часть, конечно, - Руфо, но Стар также внесла немалую лепту, пока меня брили на берегу.

Неторопливо бежало счастливое время, мы сидели попивая кофе с коньяком, а вечерний свет постепенно тускнел, пока не осталась лишь одна горящая свеча, оживлявшая игру драгоценностей Стар и освещавшая снизу ее лицо. Наконец Стар сделала еле заметное движение, как будто отодвигая от себя стол, и я тут же вскочил, чтобы проводить ее к палатке. Стар остановилась у входа:

- ...Милорд Оскар...

И тогда я поцеловал ее и последовал за ней в...

Как бы не так! Я был настолько загипнотизирован, что склонился над ее рукой, поцеловал ее... и все.

После чего мне не оставалось ничего другого, как вылезти из своего наемного обезьяньего костюма, отдать его Руфо и попросить у него одеяло. Руфо выбрал для ночлега место по одну сторону палатки, так что мне осталась только другая сторона, где я и растянулся. Стояла такая теплынь, что и одеяла-то не требовалось.

А заснуть я не мог. Дело в том, что у меня есть застарелая привычка, привычка куда худшая, чем курение марихуаны, но более дешевая, чем употребление героина. Я, конечно, могу поднапрячься и в конце концов заснуть, но сейчас меня вряд ли стимулировал к этому свет в палатке Стар и ее силуэт, не отягощенный никакой одеждой.

Дело в том, что я заядлый читатель. Книжонки из серии "Голд Медал Ориджинал" по 35 центов за штуку вполне достаточно, чтобы отправить меня в глубокий сон. Или романа о Перри Мейсоне... Даже объявления в старом номере "Paris-Match"<"Пари-Матч" - парижская газета.>, в который кто-то завернул селедку, для меня лучше, чем ничего.

Я встал и обошел палатку кругом.

- Эй, Руфо!

- Да, милорд? - Он вскочил с кинжалом в руке.

- Слушай, нет ли на твоей свалке какого-нибудь чтива?

- Какого именно?

- Да любого. Лишь бы слова шли подряд.

- Минуту. - Он исчез, и я слышал, как он роется в своей куче багажа, похожей на обломки кораблекрушения. Вскоре он вернулся, неся книгу и небольшую походную лампу. Я поблагодарил, вернулся к себе и лег.

Это была любопытная книженция, написанная неким Альбертусом Магнусом<Альбертус Магнус (Альберт Великий) - средневековый немецкий теолог и алхимик. Канонизирован как святой в 1931 г.> и явно украденная из Британского Музея. Альберт предлагает длинный список рецептов для осуществления самых удивительных дел: как утишить бурю, как летать выше облаков, как торжествовать над врагами и как заставить женщину соблюдать верность. Вот например, каков рецепт последнего средства: "Ежели ты восхочешь, чтобы жена не заглядывалась на мужчин и не желала бы их, то возьми срамные части волчца и власы, что растут на щеках его или с бровей его, а также власы, растущие ниже подбородка, сожги все это, а пепел дай ей выпить и чтобы не знала она, что пьет, и тогда не возжелает она мужа другого".