Да, я ему не безразлична. Но ведь речь не идет о любви до гроба. Да и до чьего гроба? Явно моего. У феникса-то четыре жизни. И каждая эдак лет по триста. Да и, по сути, что меня здесь ждет? Лет через десять-пятнадцать я начну стремительно стареть. Увядать, как вянут на окне некогда красивые и полные жизни цветы. Он же будет по-прежнему молод и красив. И зачем я такая ему буду нужна? Или все же буду?

— А ты? — вопросом на вопрос ответила я.

Фауст замялся. Вздохнул тяжко, и по одному этому вздоху я поняла, что ни о какой любви до гроба речи не идет.

— Ох, Люба. Мы ведь знакомы с тобой всего несколько дней. И я не уверен…

Я не дала ему договорить.

— Все понятно. Не продолжай. Я тоже не уверена.

Сказала все как есть. Неправильно будет упрекать Фауста в отсутствии сильных чувств, когда в своих-то не уверена. Мы ведь и вправду знакомы всего ничего. Да, за этот срок немало всего произошло. Но, по большому счету, я слишком плохо его знаю. Да и он меня. И принимать важные решения в такой ситуации просто нелогично.

Чувства чувствами, но разум тоже необходимо включать. И мой говорит, что феникс полностью прав. Вряд ли у наших отношений есть будущее.

Я загрустила. Совсем. Склонила голову и уставилась на пляшущие язычки огня. Красивые, завораживающие, но обжигающие до боли, если к ним прикоснуться. Так и моя мечта. В целом такая красивая и такая желанная. Но если начать рассматривать детали, то не увидишь ничего, кроме грядущих разочарований.

Горько. Грустно. И хочется тихонько поскулить и поплакать о своих несбыточных чаяниях, разрушенных грезах и разбитых мечтах. А еще пострадать на тему собственной никчемности и нерешительности, потому что я вряд ли способна повлиять на ситуацию.

— Люб… — Фауст уловил мое настроение. Склонился ко мне и коснулся рукой подбородка. Заставил поднять лицо и посмотреть ему в глаза — сейчас совершенно темные, с мягко мерцающими серебристыми всполохами, будто звездами, рассыпанными по небосводу. — Не грусти, пожалуйста.

Я кивнула и попыталась высвободиться. Не дал. Лишь с нажимом провел большим пальцем по подбородку.

— Меня очень к тебе тянет, поверь… Но лучше уж сейчас перетерпеть и не заводить все слишком далеко, чем потом испытывать мучительную боль разлуки.

— Ты прав, — полностью согласилась с его словами я и все же высвободилась из хвата длинных цепких пальцев. — А я, наверное, слишком наивная.

Да, наивная, глупая и совершенно несдержанная. Вспомнила свое поведение за прошедшие сутки, и стало мучительно стыдно. Фауст пытался держаться на расстоянии. Ради нас же. Ради меня. А что я? Изводила его, как могла? Дура.

— Фауст… Извини меня… — решила сразу попросить прощения за свое неподобающее поведение. Пусть знает, я тоже умею признавать ошибки.

— За что? — всерьез удивился блондин.

— Я в последнее время вела себя… не очень красиво. Я больше так не буду.

Феникс усмехнулся. Понял, о чем я.

— Да уж, постарайся. У меня от твоих провокаций крышу сносит и мозг перемещается… сама знаешь, куда…

— А ты перестань язвить, — в свою очередь потребовала я. — У меня от твоих колкостей… у меня… Зверь во мне просыпается!

— Вот тут не могу ничего обещать, — вдруг заявил феникс и пакостно улыбнулся.