Н-да… Что-то я запамятовала, что домики у гремлинов миниатюрные, а потому мы вряд ли пройдем туда по габаритам. Похоже, вариантов и правда нет…

— В общем, радуйтесь, что хоть что-то нашли. А порядок мы сейчас тут наведем, — пообещал блондин и ринулся к кровати. Сгреб в комок простынь с лепестками роз и решительно направился к окну, чтобы через секунду под наше дружное «Нееет!» вытряхнуть всю эту красоту на улицу.

— Что? — всерьез удивился нашей реакции блондин.

Одним словом, мужик! Ну как можно было так варварски обойтись с лепестками роз? Я, может, на них полежать хотела. Ну когда еще представится такая возможность? А этот… все испортил!

Высказать Фаусту все, что о нем думаю, не успела. Из открытого окна вдруг раздался дружный хор голосов:

— Горько, горько! — Видать, это прохожие весьма красноречиво отреагировали на листопад из роз и сделали свои не совсем верные выводы.

— Ооо, ну вот теперь я тут точно лишняя, — вновь намылилась на выход сестричка. И вновь была за шкирку возвращена обратно.

Нет, ну за что мне такое наказание, а? Одно — белобрысое и порой совершенно не думающее. И второе… просто не думающее.

А дружный хор голосов все не смолкал.

— Горько, горько! — орали за окном.

— Ну сделай уже что-нибудь, — шикнула на блондина.

— Еще чего! — фыркнул Фауст. — Хочешь, чтобы они меня увидели? А когда спустимся вниз, все дружно ринулись нас поздравлять? Неет, я лучше тут отсижусь! — заявил феникс и, швырнув простынь на кровать, принялся разбирать сумку.

А крики продолжались. Теперь к приевшемуся «Горько!» добавилось «Совет да любовь», «Побольше детишек, девчонок и мальчишек» и «Чтоб кровать выдержала».

А вот я не выдержала. И так как самой высовываться на улицу было чревато последствиями, просительно глянула на сестричку.

— Стась…

— Ох, ну что не сделаешь ради родной сестры, — вздохнула эта мелкая притворщица и прошлепала к окну. А потом кааак гаркнет: — А ну, тихо! Вы им сосредоточиться мешаете. Разорались тут, понимаешь ли… Под ваши жуткие крики ни девчонок, ни тем более мальчишек у них не получится.

Ор мгновенно смолк. То ли толпа Стаськиного крика испугалась, то ли недоумевала, как у нас может что-то не получиться. А может, попросту была ошеломлена присутствием в номере для молодоженов ребенка. Пусть и довольно взрослого.

Мы же с Фаустом широко открытыми глазами вылупились на сестричку. Цензурных слов, чтобы прокомментировать ее действия, лично у меня не нашлось. Нецензурных, впрочем, тоже. Зато присутствовал ступор и ясно читающаяся на лбу надпись «Это что сейчас было?»

— Стася… — первым опомнился блондин и сквозь стиснутые зубы зашипел на мелкую. Да так грозно, что мне стало за нее страшно. — Что ж ты за недоразумение такое?!

— А? Что? Я ни при чем! — Сестричка вмиг сообразила, что ей светит по меньшей мере секир-башка, и дала стрекача. Дернула ручку боковой двери и скрылась в ванной.

Фауст рванул следом, но не успел. С той стороны щелкнул замок, ясно свидетельствуя, что Стаська теперь недосягаема.

А спустя секунду раздалось:

— Ни фига себе, ванная. Лу, да тут джакузи! Для двоих, кстати. — Послышался проказливый смешок и следом: — Ну, это… Вы там остыньте пока. Кровать опробуйте. А я ванну приму, — сообщила Стаська, и следом раздался шум льющейся воды.