— До норманнского завоевания в Англии не было кроликов, — сообщил Саймон. — Знаешь?

— Это из разряда тех фактов, которые люди выкладывают в неловких паузах за скучным обедом, — хмыкнула Джесс. — Кролики приплыли на кораблях Вильгельма Завоевателя?

— Их завезли, чтобы разводить на мясо. Кроликов ели только богатые. За кражу кролика предусматривалось суровое наказание. — Саймон ухмыльнулся. — Голова битком набита бесполезной информацией.

— Никогда не знаешь, — возразила сестра. — Не угадаешь, когда что пригодится.

— Не пригодится, когда сидишь в душной палатке, гоняешь мух, изо всех сил успокаивая вопящих младенцев.

Вновь настало молчание.

— Не стану говорить, до чего мне не хочется, чтобы ты уезжал, — сказала наконец Джесс. — Знаю, какое ты делаешь важное и нелегкое дело. Я навидалась жутких кошмаров на службе в полиции. Ты, работая с беженцами, видишь картины в сотни раз хуже.

— Конечно, это угнетает, — согласился брат. — Надеюсь, никогда не перестанет. Только на месте некогда переживать. Поминутно что-то происходит, слишком много событий, каждый раз принимаешь решение или импровизируешь. Ничего другого для себя не желаю. Чувствую себя виноватым, выпросив две недели отпуска. Впрочем, получил возможность кое с кем здесь поговорить, объяснить, с чем мы имеем дело.

— Я тебя видела утром по телевизору. Хорошо поработал.

Саймон криво усмехнулся:

— Спасибо. Кажется, больше боюсь телекамер, чем шайки так называемых солдат с мачете, которые выскакивают из зарослей, требуя у нас наркотиков.

Джессика содрогнулась:

— И поэтому, среди многого прочего, я ужасно боюсь за тебя.

— Слушай, — сказал Саймон, — если я буду об этом думать, то не смогу работать. Полагаю, ты тоже. Особенно когда в субботу вечером сидишь в патрульной машине, глядя, как хулиганы бьют стекла и колотят друг друга.

— Больше не приходится. Когда только пришла в полицию, отработала свою долю.

— Знаю. Ловишь теперь настоящих, серьезных преступников. Мама с папой гордятся тобой беспредельно.

— Правда? Не надо гордиться, пусть просто признают. Знаю, папа желал бы мне «не столь опасной профессии», а мама решительно не понимает, зачем я в полиции. Папа против полицейской карьеры не возражает, хотя видит меня за компьютером в отдельном кабинете, — вздохнула Джессика. — Не поверишь, но иногда я из-за компьютера не вылезаю.

— Они тобой гордятся, — настаивал Саймон, — можешь мне поверить! — И добавил: — Временами я тоже.

— Временами?.. — Она бросила на него притворно-возмущенный взгляд.

— Чтоб нос не задирала! — Он дотянулся, взъерошил короткие темно-рыжие волосы сестры.

— Жирный шанс для полицейского, — горестно вздохнула Джессика.

— Ах! Слышу жалобную нотку, — нахмурился Саймон. — Не понравилось на новом месте?

— Мне моя работа нравится. Надеюсь, понравятся и коллеги, как только перестанут рассказывать о предшественнике. Знаешь, что получается, когда в трудовом коллективе женщина заменяет любимого всеми мужчину? На каждом шагу цитируют высказывания того самого Дэйва Пирса. Словно он самый популярный полицейский в истории, да к тому ж еще местный. Такой просто не мог ошибаться!

— Эй! — воскликнул Саймон.

— Знаю, склочничаю, только это от нервов. Разумеется, виду не подаю.

— Я полагаю, все и так понимают.