Время летело быстро и небесполезно для Конана. Налеты и грабежи были удачными. Мордерми был хорошим организатором, да и Конан оказался мастером по части присвоения чужой собственности, - он ни в чем не уступал опытнейшим зингаранским бандитам: ни в дерзости, ни в изобретательности. Взаимная симпатия между Конаном и Мордерми постепенно переросла в дружбу, подогреваемую скрытым соперничеством.

    Сантиддио и Сандокадзи тоже входили в круг его друзей, и это была уже иная дружба. Мордерми, в сущности, оставался варваром городских трущоб, и его жизнь текла по тем же диким, примитивным и безжалостным законам, что и в горах Киммерии. А Сантиддио и Сандокадзи всегда были отделены от Конана невидимым барьером, который порождало их происхождение. Несмотря на все разговоры о том, что все люди - братья, Сантиддио всегда не хватало практического подтверждения своих слов, что же до Сандокадзи, то ей казалось, что она играет в какую-то увлекательную игру.

    Конан чувствовал, что он чужой в этой компании, в этой странной дружбе каждый преследовал свои цели. Мордерми мечтал стать чем-то большим нежели просто королем воров. Сандокадзи наслаждалась возможностью разрушить социальный порядок, лишивший ее всех прав и состояния. Сантиддио мечтал создать новое общество, где правил бы разум, а не сила, и, наконец, Конан-варвар, покинувший Киммерию, чтобы посмотреть цивилизованные страны и не утоливший пока до конца жажду путешествий.

    Правда он нашел приключения, а это было ничуть не хуже.

    Королевский маскарад собрал сотни гостей. По саду прогуливались фантастически одетые фигуры, а внутри павильона кавалеры кружились в танце со своими великолепно одетыми дамами, скользя по полу из черного мрамора. Скромно одетые девушки бесшумно скользили между гостями с подносами, уставленными сладостями, деликатесами, драгоценными серебряными кубками с редкими винами и мороженым. В тени деревьев или в увитых цветами беседках скрывались влюбленные парочки, откуда слышались нежные вздохи, шелест шелка и тихий смех.

    Конан ел с жадностью, но от вина воздерживался. Нетерпеливым движением руки он отталкивал прочь кубки со старинным вином столетней выдержки, как если бы это было простое пиво.

    Тем, кто к нему обращался, Конан бросал короткие фразы на заморанском языке. По его угрожающему тону гости решали, что он пьян и груб. Но Конан был не пьян.

    В отличие от Конана, Мордерми находил это ночное приключение увлекательным. Конан предпочитал воровство или открытый грабеж - взломать сокровищницу богатого лорда или напасть на купеческий караван. Он не доверял хитроумным комбинациям.

    Внутри королевского дворца Мордерми удалось собрать много своих людей: кое-кого под видом слуг и лакеев, а кое-кого и в качестве гостей. Самым слабым звеном плана было оружие. Никто не мог позволить себе явиться на маскарад вооруженным с головы до пят. Конечно, никакой дворянин не выйдет из дома без шпаги, да и лакеи тоже должны иметь что-то на случай разбойного нападения. Конан хотел командовать отрядом, который должен будет штурмовать королевский дворец снаружи, но Мордерми рассудил, что киммериец будет полезнее внутри.

    Королевский дворец, окруженный высокими стенами и обрывающимися в море утесами, охранялся специальными частями королевской гвардии. Главными составляющими плана ограбления были дерзость и внезапность. Риск - на грани самоубийства, добыча - золото и драгоценности богатейших людей Зингары.

    Рыжеволосая девушка, одетая только в шкуру и серебряную цепь, волокла за собой тяжелый двуручный меч, изображая смехотворную пародию на воина-варвара. Она с улыбкой обратилась к суровому и хмурому Конану:

    - Почему такой мрачный, мальчик? - прощебетала она.