Дуло револьвера Калеба уперлось ему в верхнюю губу.

— Пусти. Понял? — сказал Калеб.

Мэтт отпустил. Его руки тряслись.

Сбоку в поле зрения что-то появилось. Мертвое лицо в окне. И еще одно. А потом кое-что похуже.

Снаружи показался кто-то, тащивший через улицу большой ящик.

Индеец.

— Святая Богоматерь, — сказал Мэтт.

Калеб проследил за его взглядом.

— Иисусе Христе с деревянной елдой и дерьмом сохрани нас. Сам большой ублюдок. Для повешенного и спаленного молнией он еще хоть куда.

Положив один револьвер на стол, Калеб откинул на другом барабан и стал перезаряжать из запаса на поясном патронташе.

— Поглядим, по вкусу ли ублюдку свинец. И сними-ка сюда пару винчестеров, не то мы — мертвое мясо. Ходячее мертвое мясо. — Чтобы вернее целиться, Калеб зажег на столе лампу.

Индеец подошел к окну, нагнулся и заглянул внутрь. Его лицо вызывало дрожь — на вид медленно истлевающее. Поставив ящик на торец перед окном, он снял крышку.

Женщина внутри потеряла сходство с человеком. Калеб с дружками обкорнали ее и содрали кожу, не оставив следа былой красоты. Мышцы на животе разорвались, и кусок кишки вылезал, как застенчивая змея.

Мэтт, заряжавший винчестер, не мог отвести глаз от создания в ящике — даже не присутствуя при ее мучениях, он сразу догадался, кто перед ним.

Он взглянул на Калеба.

— Ты тварь!

— Эдак меня называла старая маманя, — сказал Калеб.

Индеец отошел от окна.

Раздался мощный удар в дверь.

Деревянный засов треснул.

Удар повторился.

Громадный кулак индейца пробил дерево и зашарил в поисках скобы.

Калеб прицелился из револьвера и трижды выстрелил. Пули прошили руку насквозь, застряв в дереве. Рука продолжала извиваться наподобие щупальца.

— Бросай винчестер! — заорал Калеб.

Мэтт, почти не сознавая, что делает, подчинился. Калеб сунул револьвер за пояс, поймал ружье, взвел и выстрелил еще три раза.

Рука замерла.

Всего на миг, затем пальцы вцепились в дверь и потянули. Петли заскрипели, застонали, завизжали.

Дверь отлетела, и индеец швырнул ее на улицу. На миг он застыл в проеме, мертвая челядь толпилась за спиной, пытаясь просунуться в комнату.

Рассыпав полкоробки патронов, Мэтт сумел зарядить дробовик и стал пятиться к открытой камере. Калеб не тронулся с места. Он выстрелил три раза и все три пули угодили индейцу в грудь, выбив маленькие фонтанчики праха.

Индеец улыбнулся.

Калеб снова выстрелил. Пуля пробила индейцу щеку, оставив аккуратную дырочку, и только.

— Говноед, — сказал Калеб. — Попробуй меня взять. — Схватив ружье за ствол, он размахнулся, а индеец прянул вперед.

Его громадная рука схватила винчестер на лету и выдернула из хватки Калеба. Взяв ружье в обе руки, индеец переломил его пополам.

Калеб сунулся за револьвером.

Индеец перехватил руку.

— Нехорошо, — сказал он. — Совсем нехорошо.

И сжал.

Калеб завыл, когда плоть и кости ладони перемешались с металлом и слоновой костью рукоятки.

Ударом наотмашь индеец сбил Калеба с ног.

Оглушенный, Калеб уставился вверх. Индеец нагнулся, ухватил шнурок с нанизанными ушами и рывком сорвал с шеи.

Обернувшись на челядь, нетерпеливо ждущую в дверях, индеец улыбнулся.

— Кормитесь, — произнес он, и мертвецы ворвались внутрь.

Калеб завопил, когда они накинулись на него. Зубы рвали одежду, горло, живот. Он пытался отползти, но его придавили к полу. Он завизжал, чувствуя, как полдюжины обломанных старческих зубов впились ему в руку.