|
Начальство, надо полагать, было занято какими-то важными делами. А может быть, причина была в том, что уничтожением моста, как выяснилось, немцы не ограничились. В тот самый момент, когда нас прижимали к земле своим огнем танки, противник, оказывается, ударил и в противоположную сторону, пытаясь свернуть нашу оборону. И навалял нам там куда как серьезнее, нежели прилетело разведроте. Так что подорванный фрицами мост – это была элементарная предосторожность. Немцы хотели обезопасить себя от удара во фланг – чего успешно и достигли. На фоне тех дров, что наломали фрицы у соседей, наш бой выглядел и вовсе несерьезно. А если еще учесть и парочку захваченных танков – так и вовсе чуть ли не достижением с нашей стороны. По уму, за такие вот трофеи в иное время и медаль могла последовать… а то и еще что-нибудь…
Не в этот раз, надо полагать. Точку во всем поставил начштаба дивизии. Как пояснил нам старший лейтенант, командование благоразумно решило его никак не наказывать (на фоне того, что творилось у соседей, мы выглядели не так уж и бледно), ограничившись устным внушением. Да и, к слову сказать, разведка – это вовсе не обычная пехота, нам воевать с танками непривычно. А тут – несколько штук подбито, а два – так и вовсе захвачены! А один вообще практически целый! Уже к вечеру своим ходом пошел. Успех! (Если бы не взорванный мост – так и вообще…) Это и пояснил подполковник нашему ротному, вызвав его в штадив. И добавил: – По уму, так тебя бы, старший лейтенант, изрядно пропесочить надо было бы! Но – счастлив твой Бог, зачем-то вы все штабу фронта нужны. Зачем – про то не ведаю. Так что менять ротного в подобной ситуации признано нецелесообразным. Радуйся! И старшине своему передай – в иное время его деяния были бы отмечены. Если б не этот чертов мост… Но – я запомню! И то хлеб… хоть не взгрели. А ротному трудно… Сидит вечерами один-одинешенек в своей избушке. Только комвзвода один, лейтенант Печельский, к нему иногда заходит, поддерживает, так сказать. И я бы заглянул… но он все-таки офицер… неудобно. И так уже я ему свое сочувствие и соболезнования высказал еще тогда – у моста, на что он только благодарно кивнул. Тяжко мужику… А не дай бог, вот так вот Нинке прилетело бы? Как бы я себя тогда вел? Нет уж… на фиг такие думки! Времени на слаживание личного состава нам никто, однако, предоставлять не собирался. День-два – и на пороге нарисовался новый гость. Все оттуда же – из разведотдела штаба фронта. На этот раз визитер носил майорские погоны и был грузным немолодым уже мужиком. С прядью седых волос на правом виске – хлебанул дядя в свое время! Сначала он засел со старшим лейтенантом аж на полдня. Потом, уже после обеда, ротный вызвал к себе всех взводных – в том числе и меня. Едва переступив порог командирской избы, я сразу понял – началось… В воздухе прямо-таки повисло напряжение. Казалось, вся атмосфера помещения пропитана чем-то взрывоопасным. Вот только спичкой чиркни – и бабахнет! – Присаживайтесь, товарищи! – кивнул приезжий майор на стулья около стола. – Все тут? – Да, – кивнул Горячев. – Все командиры взводов, как вы и приказывали. Взгляд майора останавливается на комвзвода-один. Тот поднимается. – Командир первого взвода – лейтенант Малашенко! Под прицелом голубых глаз оказывается его сосед. – Командир второго взвода – лейтенант Печельский! Моя очередь. – Командир третьего взвода – старшина Красовский! Майор вопросительно оглядывается на моего командира. |
