— Вслед за Цезарем, — бросил разговорчивый легионер. — Лучшим полководцем на свете.

В ответ послышался смех, и Ромул не стал терять время: рванувшись вперед, он нацелил меч врагу в шею — над вырезом кольчуги — и вонзил клинок глубоко в горло. Противник с воплем упал, Ромул поверх его головы мельком глянул на вражеское войско — и тут же об этом пожалел. Египетская армия занимала все видимое пространство и неуклонно двигалась вперед.

— Сколько тут наших когорт? — спросил Ромул. — Четыре?

— Да. — Легионер вновь стоял с ним плечом к плечу. Строй редел на глазах, они были уже в первой шеренге и вместе с Тарквинием и остальными готовились принять следующий удар: на них шла очередная волна легионеров и легковооруженных нубийцев. — Правда, все неполные.

Новые противники — чернокожие воины в набедренных повязках, кое-кто с длинным пером в волосах — держали в руках большие овальные щиты, обтянутые кожей, и копья с широким наконечником. На тех, кто побогаче, красовались узорные головные повязки и золотые наплечные браслеты, за ткаными поясами виднелись короткие мечи, в руках — удлиненные луки, за левым плечом — колчаны. Зная расстояние, покрываемое римскими дротиками, вражеские воины остановились за полсотни шагов и неспешно наложили стрелы на тетиву. Их товарищи ждали.

Ромул с облегчением заметил, что нубийские луки сделаны из цельного куска дерева — не то что многослойные луки парфян, легко пробивающие стрелой скутум. Впрочем, радоваться все равно было особо нечему.

— Сколько нас? — переспросил он.

— Вместе с пятой когортой, стерегущей триремы, полторы тысячи. — Легионер заметил удивление Ромула и огрызнулся: — А чего ты ждал? Воюем уже седьмой год — Галлия, Британия, снова Галлия!

Юноша мрачно взглянул на Тарквиния. Их окружали бывалые ветераны, однако враг явно превосходил римлян числом. В ответ Тарквиний только виновато пожал плечами, и Ромул стиснул зубы: оказаться здесь лишь потому, что Тарквинию, несмотря на уговоры, приспичило осмотреть пристань и библиотеку! Зато Ромул увиделся с Фабиолой. Если он и погибнет в нынешнем бою, то по крайней мере будет знать, что сестра жива и в безопасности.

Грянул первый залп, нубийские стрелы взвились в воздух и со свистом понеслись вниз тонким смертоносным дождем.

— Поднять щиты! — послышались приказы командиров.

Через миг поток вражеских стрел с привычным глухим стуком обрушился на поднятые скутумы. Ромул с облегчением заметил, что стрелам не хватало силы пробить римские щиты, зато при виде густой темной смазки на каменных и железных наконечниках сердце его дрогнуло. Яд! В последний раз он видел такое в битве со скифами в Маргиане — даже мелкой царапины от смазанного ядом зазубренного наконечника хватало, чтобы раненый умер в мучениях и воплях. Ромул лишний раз порадовался крепкому скутуму в руке.

Второй залп — и нубийцы бегом устремились к когортам Цезаря. Не стесненные тяжелыми легионерскими доспехами, они все ускоряли бег, угрожающе выкрикивая боевой клич. Следом неслись бывшие солдаты Габиния — основная ударная сила. Вражеский строй насчитывал не меньше десятка рядов, в Цезаревом войске не набралось бы и пяти. Ромул, стиснув зубы до хруста, в очередной раз пожалел, что рядом нет Бренна.

Словно дождавшись подходящего мига, трубы выдали короткий набор сигналов. Из задних рядов донеслась команда: «Отступать к кораблям!» Голос звучал спокойно и размеренно, словно и не кипела вокруг кровавая битва.

— Сам Цезарь, — гордо пояснил легионер. — Никогда не паникует.

В тот же миг строй начал понемногу отклоняться к западной гавани: несмотря на краткость расстояния, оголять сразу всю линию обороны было нельзя.