— Не помешала?

— Нет, — он покачал головой, откладывая весьма пухлый том на столик рядом с креслом, на котором сидел. — Ты ведь знаешь. Мне здесь не с кем общаться, поэтому тебе я рад всегда.

— Надеюсь, это ненадолго, — улыбнулась я, переступая порог.

— Радуюсь твоему приходу? — хмыкнул Англир.

— Больше не с кем поговорить, кроме меня.

— Не уверен, — он повел плечами. — Трудно общаться с теми, кто знает о тебе все, а ты при этом как будто видишь их впервые и понятия не имеешь, какие отношения у вас были раньше, как себя вел, что говорил. Может, кто-то раньше предал и подставил меня, а я теперь буду улыбаться ему и строить дружественные отношения? Это сложно, Инира.

— Ты много думал об этом? — спросила я, устраиваясь в кресле напротив.

Он кивнул, устало потер веки.

— Да, много размышлял. И не представляю, как теперь быть. Неужели ты сама не задумывалась, что среди них вполне может быть предатель, а возможно, и кто-то, кто нас убил?

— В последнее время я пыталась удержать Огонь, а на пространные размышления не было ни сил, ни времени…

— Как, кстати, себя чувствуешь?

— Определенно лучше!

— Значит, самое время для пространных размышлений.

— Думаешь, нас убили?

— А ты думаешь, мы могли добровольно отдать стихию людям и покончить с собой, устав от мирской суеты?

— Не заметила я здесь мирской суеты. Наоборот, тихо как-то, спокойно. Скучно, наверное. Или Изначальные как-то развлекаются?

— Если и развлекаются, то меня на свои развлечения они пока не звали, — пожал плечами Англир.

— Я к тому, что устать вполне можно было. От бесконечного сидения в четырех стенах. Ну, ладно, не совсем в четырех. Но ты представь, как разнообразен Арнаис, как огромен Лиасс. Обитель Изначальных — словно крохотная клетка, где мы обязаны находиться постоянно, чтобы сквозь нас проходили стихии и наполняли миры. Это ведь скучно. Однообразно. И длится тысячелетиями. Честно говоря, я не представляю, как Изначальные до сих пор с ума не сошли от этого однообразия.

— А может, как раз таки сошли? — задумчиво предположил Англир.

Помолчали немного, каждый думая о своем, а вернее, об одном и том же, но со своей стороны.

— Значит, ты все-таки считаешь, что нас убили?

— Возможно.

— А как же стихия? Как она оказалась у людей?

— Вот это я как раз и пытаюсь выяснить, — Англир кивнул на книгу, которую отложил при моем появлении. — Предполагаю, что могло быть специальное заклинание, которое отнимает стихию у Изначального, после чего его уже гораздо проще убить.

В последнее время в моей жизни происходило столько всего невозможного, что теперь было бы глупо отбрасывать это предположение с криком: «Невозможно!» Да, кажется, будто невозможно. Мы — духи стихии, обретшие тела. Мы — и есть стихия. Разве ее можно отобрать? Ведь что тогда останется, если она — неотъемлемая часть нашей души? Но забрать только часть, чтобы ослабить, сделать уязвимым — почему нет? А то, что отобрано, вполне можно кому-нибудь вручить, тем же людям, например. Но откуда подобные знания могли взяться?

— Здесь два варианта, — сказала я, озвучивая предположения. — Или это заклинание — чья-то личная разработка, тогда оно может быть описано только в его дневниках, или же Изначальный уже воспользовался более древними знаниями, тогда их можно найти в книгах.

— Согласен, — кивнул Англир.