– Я не сказал им, что ты со мной, Мими. – И поспешно добавил: – Я должен кое в чем признаться тебе, но, поверь, я не подозревал, к чему приведет мое легкомыслие… Если бы у меня имелись хоть малейшие подозрения, что… – Тут он услышал, как в туалете спустили воду. – Мими, пусть Роберто уйдет, и мы с тобой обо всем поговорим. Хорошо?

Давай, Моррис Дакворт, давай, побольше наглости и напора, и все будет в порядке. Он быстро выскочил в коридор. Роберто аккуратно закрывал за собой дверь ванной.

Моррис быстро заговорил:

– Робби… – Голос его был тихим и взволнованным. Достаточно тихим, чтобы не слышала Массимина, и достаточно взволнованным, чтобы заинтересовать Роберто. – Робби, помнишь, утром я сказал, что вечером жди скандала? Так вот, началось. Ты не мог бы…

Роберто понимающе усмехнулся:

– Конечно, конечно! – Он весело подмигнул. – Будь к малышке добрее. И помни о моем предложении, если она захочет…

– Спасибо! – коротко и серьезно ответил Моррис. В его обстоятельствах не до шуток, правда?

– Вот и умница! – Роберто снова усмехнулся и прокричал: – Ci vediamo! – Массимина не ответила. Роберто скривился – неужто все так плохо? – и легонько ткнул Морриса кулаком в плечо. – Поверь, бабы не стоят таких волнений.

Когда же он уйдет, черт побери!

Выставить его отсюда. Выставить! Моррис услышал, как звякнула телефонная трубка, и почти вытолкал парня за дверь.

– Завтра увидимся, – обронил Роберто напоследок.

– Ага, чао!

Не дожидаясь, пока закроется дверь, он рванулся в гостиную, и вовремя – успел выхватить трубку, в которой – господи, пронесло! – еще раздавались длинные гудки.

– Но я хочу поговорить с мамой, Моррис! Я должна ей все рассказать. Она, наверное, до смерти испереживалась. – От гнева, отчаяния и недоверия Массимина расплакалась.

За ее спиной по-прежнему бормотал телевизор, теперь рекламируя бренди. Прикрывая корпусом телефон, Моррис попытался обнять девушку.

– Сначала ты должна дать мне возможность все объяснить.

Она отпрянула. В пристальном взгляде читались подозрение и даже страх. Но Моррис не собирался уступать.

– Что объяснить?

Он постарался, чтобы голос звучал нежно и ласково:

– Ты только сядь, милая, сядь вот сюда, и я тебе все-все расскажу, хорошо, Мими? Просто пообещай, что не будешь ничего делать, пока я тебе не расскажу.

С улицы донесся рев автомобиля – Роберто наконец-то убрался. Они были на вилле одни, а ближайший дом находился в доброй полумиле вниз по дороге, где от асфальта остались одни воспоминания.

Моррис выключил телевизор.

– Дело в том, – медленно заговорил он, – что я с самого начала подумал: если сказать, что ты убежала со мной, они тотчас же захотят нашей крови. Точнее, моей крови. Поэтому я просто-напросто ничего не сказал твоим родным. Я был уверен, что они не задумываясь разлучат нас, и разлучат навеки!

– Но…

Моррис опустился в большое кресло из белой кожи. К нему возвращалась былая уверенность – он сыграет эту роль! Кроме того, он чувствовал, что решение уже принято. Что ж, он даст девчонке последний шанс. Слово за ней. Ей решать.

– Твоим родным я сказал, что не знаю, где ты находишься, а потом уничтожил письма, которые ты написала…

– Что ты сделал?!

– Разумеется, через пару дней я понял, что совершил чудовищную глупость, но к тому времени уже завяз по уши в своем вранье. Я не мог признаться, иначе все сразу бы догадались, что я лгал с самого начала.