Слуги, облепившие транспорт господина как мухи арбузную корку, собирали по окрестностям хворост и старательно кидали под колёса. Сухие ветки бесследно растворялись в необъятном море грязи и помогали как мёртвому припарка.

    Я как раз проезжал мимо и ещё издали заметил застрявший экипаж. Подполковник отправил меня с поручением, выполнив которое, я возвращался к четырёхместному возку Бирону. Лошадь поравнялась с плотно увязшей каретой.

    Дела у страдальцев продвигались неважно. Уже поздний вечер, скоро луна скроется за рыхлыми тучами и станет темно. Ночевать здесь никому не улыбалось. Все рассчитывали встать на постой в ближайшей деревне, до которой такими темпами ещё пилить и пилить.

    – Да что же это за мучение такое! – кричал кто-то по-немецки. – Это не яма, это просто бездна!

    Я узнал адъютанта Антона Ульриха – подполковника Геймбурга. Как Манштейн от Миниха, так и он ни на шаг не отходил от своего начальника.

    – Обычная русская дорога, господин подполковник. Впереди ещё много таких, по сравнению с которыми эта покажется ведущей в рай, – философски заметил я.

    – Кошмар какой-то! – возмутился Геймбург.

    – Когда мы выехали из Петербурга, я наивно думал: хуже не будет, но теперь убедился, что будет, да ещё как! Россия не перестаёт меня удивлять, – поддержал его другой голос, раздавшийся из самой гущи событий.

    К моему удивлению, он принадлежал принцу, который выбрался наружу и наравне со всеми, стоя по колено в мутной жиже, толкал карету.

    – Впрочем, чтобы быть объективным замечу: у меня на родине дороги в это время не лучше, – прибавил Антон Ульрих.

    'Вот и повод сойтись поближе. Масть сама в руки прёт', – решил я, спрыгнув из седла, и сразу пожалел, что не одел высоких сапог.

    Вода хлынула через край голенища, ноги моментально промокли. Ладно, не сахарный.

    – Хотите присоединиться? – устало спросил принц.

    – Почту за честь, ваше высочество. Надеюсь, не помешаю.

    – По-моему мы уже перепробовали все способы, – покачал головой Антон Ульрих. – Скорее всего, придётся всё бросить и наравне с остальными скакать в седле, что впрочем, вполне подобает мне как солдату.

    Я оценил реплику по достоинству. Его высочество нравилось мне всё больше и больше. Никакого чванства. Бесценное качество для монарха. Впрочем, если верить Пикулю, в захудалых немецких княжествах принцесса, торгующаяся на рынке за пучок укропа – рядовое явление.

    – Не извольте волноваться. Наша нигде не пропадала, не пропадёт и здесь, ваше высочество. Что-нибудь придумаем, – изрёк я с нарочитым энтузиазмом.

    Кажется, он передался и Антону Ульриху. Белобрысый, худющий, без парика, в мокрых, прилипших к телу одеждах, он походил на подростка, а не на титулованную особу, будущего отца российского императора.

    Когда принц волновался, он начинал сильно заикаться. Это часто служило поводом для издевательств со стороны недоброжелателей, которых хватало.

    Эх, тяжело ему добиваться расположения принцессы. И хотя саксонца графа Линара потихоньку, чтобы не привлекать внимания к скандальным обстоятельствам бурного романа с принцессой, спровадили восвояси, вряд ли впечатлительная Анна Леопольдовна, втрескавшаяся по уши, быстро забудет первую большую любовь.