Белый балахон сделал фигуру Нинель Ивановны невероятно объемной. Я с ужасом взглянула в добродушное круглое лицо, и его спокойствие еще больше меня испугало.

Нинель Ивановна не волновалась, не находя в готовящемся действе НИЧЕГО ОСОБЕННОГО. Ну подумаешь, как говорят: жила-была девочка, сама виновата…

— Так надо, — объяснила Нинель Ивановна, перехватив мой взгляд. — Ничего личного. Ты хорошая девочка.

Она попыталась протереть губкой, удушливо пахнущей какими-то травами, мое лицо, но я не далась и зубами вцепилась в студенистую мягкую руку.

Нинель Ивановна вскрикнула и выронила губку.

— Что случилось? — тут же послышался незнакомый голос.

— Она кусается! — хозяйка вырвала руку и ударила меня. По ее ладони стекла струйка крови. — Бешеная, честное слово!

Шаги послышались уже рядом, появилось второе лицо. Я вспомнила, что уже видела эту женщину в городе. Как и Нинель Ивановна, она была облачена в белый балахон.

…Одним прыжком я вскакиваю на ноги, бью новоприбывшую головой под дых, затем оборачиваюсь к остолбеневшей от неожиданности хозяйке, расправляюсь с ней и, нарядившись в один из белых балахонов и глубоко надвинув на голову капюшон, спасаю родителей и Сашку…

…Финальные кадры. Конец фильма…

…Однако это всего лишь мечта. Реальность выглядела иначе: вставленная в рот толстая палка, так туго закрепленная веревкой, что челюсть свело от острой боли.

Обе женщины в полном молчании раздели меня, протерли тело и лицо губкой и облачили в широченну