Она медленно повернулась, пытаясь вдохнуть воздух, а также понять, где она находится, кто или что стоит напротив нее. Мы должны согласиться — так как сама Зарика, настаивала на том, что это правда — что изображение ее как уверенной в себе, убежденной в успехе и готовой предстать перед судом богов, является в высшей степени неправдой. На самом деле она множество раз говорила о том, что чувствовала себя побежденной судьбой, которую не в состоянии контролировать, что она там почувствовала себя такой одинокой, какой не чувствовала никогда в жизни, и что она была во враждебном окружении, и чувствовала себя даже менее способной противостоять ему, чем это было во время преодоления Дорог. Она говорила о негнущихся ногах, о попытках, не всегда успешных, помешать овладевшими ею ужасу и безнадежности отразиться на лице, и вере в то, что она, полностью беспомощная, находится в руках судьбы, которая, судя по всему, решила раздавить ее.

Если это правда — а мы имеем честь не сомневаться в собственных словах Ее Величества — тогда разрешите нам предположить, что ее самая большая заслуга состояла в том, что она вела себя так, как она вела; другими словами мужественно выбросила из головы то, что считала своей неизбежной судьбой, и сделала ту самую вещь, которая, по нашему мнению, определяет героя: она поборола величайшее из всех препятствий, свои собственные сомнения, и сделала, весьма просто, именно то, что нужно было сделать.

Так что, как мы уже сказали, она, стоя в центре круга, стала медленно поворачиваться, стараясь понять, сможет ли она (и, в действительности, понимая, что может) увидеть Лордов Суда, до тех пор пока, наконец, ее глаза не остановились на фигуре, которая, как она решила по некоторым картинам и барельефам, является не кем иным, как Веррой, о которой было известно — или, во всяком случае, так полагали — что она заинтересована в Империи, и которой Зарика сделала что-то вроде почтительного поклона. Как только она сделала его, то, благодаря странностям этого места, она очутилась, во всяком случае внешне, прямо против богини.

Богиня поглядела на леди Феникс, разрешила своему лицу отразить что-то похожее на улыбку и сказала, — Мы ожидали тебя, малышка.

Зарика, все еще не в состоянии говорить, смогла только еще раз наклонить голову.

— Мы знаем, почему ты пришла сюда, маленькая Феникс, — сказала богиня, — но, тем не менее, мы требуем, чтобы ты сама откровенно рассказала о своей миссии, и в таких словах, чтобы не оставить место для сомнений.

— Хорошо, — сказал Зарика, наконец-то найдя свой голос. — Если это ваш приказ, тогда я именно это и сделаю. — Она была, должны мы сказать, слегка удивлена, услышав насколько спокоен и отчетлив был ее собственный голос, тогда как она сама, на самом деле, была совершенно подавлена и устрашена до такой степени, что никогда даже не могла себе представить, что такое может быть.

Верра кивнула, указывая, что действительно это ее приказ.

Зарика глубоко вдохнула воздух, пытаясь успокоить саму себя. Она заколебалась, ее язык пробежал по губам, она сглотнула, еще раз вдохнула и открыла рот. Каким-то образом — так как готовой речи у нее не было — слова сами пришли в ее рот. — То, что я хочу, достаточно легко высказать.