Сьюзен Виггз. Дороже всех сокровищ
Кто ради добрых дел готов идти на риск вдали и рядом с домом милым, Чей пыл горяч, чьи помыслы правдивы и в вере кто своей находит силы, И, если есть такой, в ком долг святой решимость может пробудить, Здесь он найдет рецепт готовый, как о своей цели объявить. Ведь этот труд содержит и любых задач решенье, И к славе путь, и к золоту найти тропу уменье.
Пролог
Лондон, весна 1572 года.
— Найдите этого ребенка. Приказ королевы был встречен растерянным молчанием. Ее слова повисли в воздухе озаренной свечами королевской спальни, ошеломив и озадачив тех, к кому были обращены. — Итак, господа? Елизавета Тюдор решительно сложила отделанный слоновой костью веер. — Что скажете? Сможете вы это сделать? Пораженный внезапным приступом страха, Эван Кэроу украдкой посмотрел на Фрэнсиса, стараясь поймать его взгляд. Но Фрэнсис Дрейк, как зачарованный, уставился на королеву, прикованную к постели болезнью. Несмотря на недуг, королева Елизавета по-прежнему внушала окружающим благоговейный страх. Ее пышные рыжие волосы были уложены в причудливую прическу и украшены драгоценностями. Под тяжелым, расшитым золотом, верхним нарядом угадывались несколько слоев более легких одежд. Роскошная ткань красивыми складками рассыпалась по темно-красному покрывалу, блестя и переливаясь в неверном свете свечей, освещающих королевскую спальню. Бледные, как и напудренное лицо, руки с длинными пальцами держали веер. Она ритмично похлопывала им по ладони. Лицо Елизаветы I носило следы непреклонного характера и привлекало больше, чем простая красота. Сейчас оно выражало нетерпение, боль и упорство. Фрэнсис Дрейк откашлялся. Будучи тремя годами старше своего друга Эвана и обладая острым умом и красноречием, он не терялся ни при каких обстоятельствах. — Простите меня, Ваше Величество, но это довольно необычная просьба. Она застала нас врасплох… — Я знаю, что «необычная», черт вас возьми. Я… Внезапный приступ кашля не дал королеве договорить. Веер выпал из ее рук. Украшавшие волосы драгоценности замерцали в такт спазмам. Пока Дрейк и Кэроу стояли в растерянности и смотрели на королеву, не зная как помочь, в круге света у королевской постели появилась тень. На мгновение свисающие гобелены пришли в движение. Когда Эван разглядел, кто это, на него накатили новая волна страха и острое предчувствие предательства. Он похолодел. Андрэ Скалия — самый таинственный из всех приближенных королевы — поднес к ее губам стеклянный бокал. С трудом Елизавета сделала небольшой глоток и снова откинулась на бархатные подушки. — Благодарю вас, Андрэ, — произнесла она, все еще тяжело дыша. Старик был высокого роста и задрапирован в плащ подобно чародею. Его лицо напоминало изящную скульптуру, темные беспокойные глаза смотрели мрачно. Своими успехами на море Эван Кэроу и Фрэнсис Дрейк были обязаны этому загадочному человеку. Теперь, в обмен на тайную поддержку, Андрэ затягивал петлю на шее обоих. Елизавета, должно быть, заметила перемену на лицах своих гостей. — Я не стану извиняться за присутствие Андрэ, — надменно заявила она. Голос ее после приступа кашля звучал совсем слабо. — Однако, уверяю вас, сегодня вечером никто больше не будет слушать наши секреты. Эван Кэроу почему-то поверил ей. Поверил женщине, которая за четырнадцать лет своего правления превратила обычное вранье в высокое искусство лжи. Он сделал глубокий вздох. В комнате стоял тяжелый, спертый, запах болезни, который не заглушали ни камфора, ни аромат лаванды. — Как угодно Вашему Величеству! Похолодевшими пальцами Эван сжимал поля шляпы, которую держал перед собой. |
