* * *

Как-то раз императрица, прискучив многими развлечениями, начала разговор с придворными. Обратившись к Обрескову, она ему заметила, что нехорошо держать жену в отдалении от двора, и почти приказала доставить ее в Петербург, дабы как можно скорее с ней познакомиться.

Срочно послал Обресков письмо к жене, приказав ей нимало не медля отправляться ко двору и взять с собой шестнадцатилетнюю Наташу. Суматошные сборы, при которых постоянно то и дело что-то забывали, закончились радостной погрузкой багажа в карету, знававшую лучшие времена.

Наташа радовалась поездке, и одно только не давало ей покоя: черные офицерские глаза, обладатель коих, видимо, больше никогда не встретится ей. Сомнения тревожили и Аграфену Ильиничну: как-то там все сложится в столице и при дворе? Как примет муж? Да мало ли опасений есть у женщины, когда она чувствует, что жизнь ее вот-вот изменится?

Так, с трепетом в сердце и надеждами в душе обе женщины проделали путь из старой столицы в новую, потратив на него без малого шесть дней.

— Друг любезный, изволь сейчас же заняться своими туалетами и туалетами для Наташи.

— К чему такая спешка? — робко спросила Аграфена Ильинична. Она уж и не рада была тому, что муж призвал ее к себе.

— К тому, что послезавтра я представлю вас ко двору, императрица желает вас видеть. В таких платьях вы явиться там не можете. А то опозорюсь я с вами на веки вечные! — Петр Николаевич в сердцах вскочил и забегал по комнате. — Все одни заботы! О тебе, о Павле, о Наташе! Да еще служба дворцовая…

— Петр Николаевич, да ведь мы можем уехать с Наташей…

— То есть как уехать? Ты думай, что говоришь! Уехать! Да кто тебе это позволит!

— Как это — кто позволит?

— О-о! — Петр Николаевич остановился и глянул на жену.

— Аграфена Ильинична, — начал он. — Ты в столице не жила, обычаев не знаешь, по придворному ступить не умеешь. Если ты теперь уедешь, то императрица воспримет это как оскорбление, и нам всем не поздоровится.

— Да как же императрица? — удивилась простодушная женщина. — Откуда она про меня может знать? Она же не видела меня никогда?

— Ох, и дура ты у меня, жена. Меня — то она знает! И тебя я сюда выписал только оттого, что она мне приказала. Хочу, говорит, жену твою у себя видеть. И все тут! Уперлась, — пробормотал уже тише Обресков. — Тьфу, бабы… Так что собирайся. И Наталью наряди, а то не пристало мне женщин своих оборванками держать. Стыдно! Да, и пригласить кого-нибудь надобно, чтоб обучил вас манерам да поклонам, а не то сраму не оберешься…

2

На придворный маскарад прибыла целая толпа, разряженная самым фантастическим и богатым образом. Обресковы тоже были там. Петр Николаевич был наряжен сарацином, супруга его была в простом домино, а Наташа была одета в русском стиле.

Девушка сначала держалась скованно, не знала куда себя деть, как себя вести, на что смотреть. Потом освоилась, да и маска сделала свое дело. Ну кто, впрямь, мог тут узнать ее и понять, что она на таком празднике впервые? Она осмелела и развеселилась. Аграфена Ильинична все сначала старалась держать ее подле себя за руку, но вскоре принуждена была ее отпустить, так как толпа не давала им держаться вместе.

Тут заиграла музыка и начались танцы. Составились пары и понеслось веселье. Наташа оглянулась кругом и слегка испугалась: ни Аграфены Ильиничны, ни Петра Николаевича рядом не было. Наташа побрела по комнатам, все более удаляясь от центральной залы, где шумел праздник.