Маккензен нахмурился.

– Вы правы. Я возьму его, когда он будет уезжать.

– Думаю, Миллер пошатается по городу еще несколько часов в поисках следов печатника. Но ничего не обнаружит. И еще одно. Есть ли у Миллера чемоданчик с документами?

– Да, – ответил Маккензен. – Вчера, когда он выходил из кабаре, был. Миллер даже брал его с собой в гостиницу.

– А почему он не оставил его в багажнике? Или в номере отеля? Потому что он для него очень важен. Понимаете?

– Да.

– Дело в том, что Миллер видел меня, знает мое имя и адрес. Кроме того, ему известно о связи Байера с печатником. А журналисты имеют обыкновение все записывать. Словом, если Миллер погибнет, чемоданчик не должен попасть в полицию. Нужно выкрасть его или уничтожить вместе с журналистом.

Маккензен призадумался.

– Тогда, – сказал он наконец, – лучше всего заложить в «ягуар» бомбу. Соединить ее с подвеской, чтобы она взорвалась, когда машина на большой скорости попадет в колдобину на шоссе.

– Превосходно, – согласился Вервольф. – А чемоданчик?

– Я сделаю такую бомбу, взрыв которой уничтожит и Миллера, и машину, и чемодан. Кроме того, на шоссе это будет выглядеть как несчастный случай. Свидетели покажут, что у «ягуара» взорвался бензобак.

– А вы сможете это организовать?

Маккензен усмехнулся. В багажнике его «мерседеса» лежал саквояж, о котором профессиональный убийца может только мечтать. В нем было около полукилограмма пластиковой взрывчатки и два детонатора.

– Конечно. Без труда. Но придется подождать до темноты.

Маккензен вдруг замолк, выглянул из окна почтамта, буркнул: «Я перезвоню» – и бросил трубку. Объявился он уже через пять минут: «Извините, но я увидел, как Миллер с „дипломатом“ в руках садится в машину. Он уехал, но из гостиницы не выписался – я проверил у дежурного. Да и чемоданы он не взял, так что вернется. Словом, не беспокойтесь, бомбу я подложу сегодня же вечером».

Миллер проснулся около часа посвежевшим и несколько взбудораженным. Во сне он понял, что за мысль его мучила. Петер оделся и поехал обратно к Винцеру.

Горничная ему явно обрадовалась.

– Привет, – радостно улыбнулась она. – Это опять вы?

– Я просто мимо проезжал, – объяснил Миллер, – и решил зайти узнать, давно ли вы здесь служите?

– Около года. А что?

– Раз герр Винцер закоренелый холостяк, а вы так молоды, я подумал – кто же ухаживал за ним раньше?

– Ах, вот вы о чем! За ним ухаживала его домоправительница, фройляйн Вендель.

– Где она теперь?

– В больнице, – вздохнула Барбара, – и, наверное, скоро умрет. У нее, знаете, рак груди. Какой ужас! Тем более странно, что герр Винцер уехал в такой спешке. Он во фройляйн Вендель души не чаял, навещал ее каждый день. Не то чтобы между ними – ну, знаете, – что‑то такое было, просто она служила у него, по‑моему, с пятидесятого года, и он ее очень уважает. Не раз он поучал меня словами: «А вот фройляйн Вендель делала это не так».

– В какую больницу ее положили? – спросил Миллер.

– Забыла. Хотя погодите. Ее название записано в блокноте у телефона. Я сейчас.

Через две минуты Барбара назвала Петеру больницу, где лежала бывшая домоправительница Клауса. Это оказалась дорогая частная клиника на окраине города.

Разобравшись по карте, как туда проехать, Миллер добрался до больницы в четвертом часу дня.

Глава 15

Врач оглядел посетителя неодобрительно.