В 1980-е гг. имя Пера Линдстранда звучало очень громко, и человеку, который, так же как я, интересовался технологией полета, новыми материалами и новыми безумными инженерными идеями, трудно было о нем не знать. Пер объяснил мне, что прежде шары-рекордсмены летали на высоте 1800–2100 м и были игрушкой вечно меняющихся ветров; они замерзали в ледяном тумане и нередко становились мишенью для молнии. Пер хотел подняться выше атмосферных воздействий и попасть в струйное течение — стремительную реку сухого воздуха, чей более или менее постоянный и предсказуемый курс позволил бы нам пересечь Атлантику на скоростях до 200 км/ч.

Он объяснил, что огибающие Землю струйные течения имеют одну очень приятную привычку: над океанами они движутся особенно быстро — так удобно для тех, кто стремится к рекордам! А необычные материалы, из которых он делает оболочки своих шаров, одни только и способны, по его мнению, выдержать напряжения, которые будет испытывать шар, попав в струйное течение.

Я спросил Пера, есть ли у него дети. Есть, сказал он, двое. Это меня немного успокоило. Я понял, что какому бы риску он нас ни подвергал, этот риск не окажется глупым и бессмысленным. У Пера есть зачем жить. (Я знаю, это звучит мелодраматично, но вспомните, что он мне предлагал: вряд ли кому-то захочется зависнуть на высоте 11 500 м над океаном и неожиданно выяснить, что ваш спутник одержим жаждой смерти.)

Я всегда считал, что человек живет лишь один раз; если хочешь, чтобы твоя жизнь имела смысл, просто необходимо постоянно решаться на что-то новое. Поэтому я согласился на его предложение. Мне тогда было немного за тридцать — я был достаточно молод, чтобы решиться на какое-то безумие, и достаточно зрел, чтобы понимать: эта игра годится для молодых, и я уже не могу позволить себе откладывать подобные предприятия на будущее. (Позже Стив Фоссетт доказал, что это не так; искателем приключений он стал в пятьдесят с лишним.) Понимал я и то, что смогу использовать этот проект с немалой пользой: шумиха вокруг рекордного полета на аэростате поможет популяризовать Virgin Atlantic в Америке. В то время нашей авиакомпании исполнилось всего несколько лет. По меркам рынка воздушных перевозок это была крошечная компания, и у нас не было лишних денег — по крайней мере столько, сколько потребовалось бы на финансирование серьезной маркетинговой кампании в США, в которой мы отчаянно нуждались. Полет в струйном течении с Пером сможет лучше, чем любые рекламные ухищрения, передать дух инноваций и приключений, присущий Virgin Atlantic.

В свое время я начинал журналистом и всегда чувствовал, что получить бесплатные публикации в прессе — это одно, а заслужить их — совсем другое. В проекте Пера присутствовали элементы гламура, удовольствия и приятной неожиданности, и все это прекрасно играло на наш бренд. А самое главное, это была невыдуманная история. То, что предлагал Пер, должно было стать настоящим приключением, решающая роль в котором отводилась новым материалам в неожиданном применении; именно они должны были дать нам возможность совершить то, что раньше считалось невозможным. Кроме того, думал я, для меня это шанс познакомиться с новым видом спорта и еще один шаг на пути к пилотской лицензии. И вообще, что может быть прекраснее и спокойнее, чем полет на воздушном шаре?

Тогда я и понятия не имел о том, что до нас на подобную попытку решились всего шесть экипажей. Я не знал, что пять из них поплатились за это жизнями. Я не понимал также, что Пер — самый дерзкий и изобретательный конструктор шаров в нашем поколении, но при этом его конструкции стоят весьма дорого! (Я спорил с Пером о деньгах чаще, чем обедал на борту самолетов Virgin Atlantic.