Шарль и Монгольфье стали настоящими символами Франции. Успешные полеты аэростатов стали сенсацией. Помимо гравюр, посвященных этим событиям, в гостиных Европы появились стулья со спинками в виде воздушных шаров, каминные часы в форме воздушных шаров и посуда, расписанная воздушными шарами. Можно было найти подходящий сувенир для любого кармана. Аэростаты проникли всюду, от кулинарных рецептов до парикмахерского искусства. Прически получали необычные названия: «а-ля монгольфьер», «летучий шар», «полушарие» или «воспламеняющийся воздух»!

В течение следующего за двумя эпохальными полетами 1784 г. по всей Европе состоялось пятьдесят два полета на аэростатах.

Опьянев от первой победы над гравитацией, первопроходцы аэронавтики спешили запускать в воздух все более тяжелые сооружения. 19 января 1784 г. Жозеф Монгольфье поднял на новом чудовищном шаре сразу семь человек. Le Flesselles нес на себе галерею длиной более 20 м в окружности, на которой на расстоянии 2.5 м друг от друга были установлены метровые скамьи. На решетке диаметром 6 м пылали целые вязанки дров и связки соломы. Шар был настолько велик и народу вокруг него толпилось так много, что при старте случайно захватили лишнего пассажира, молодого человека по имени Фонтен.

Невероятно, но шар с такой перегрузкой не только оторвался от земли, но и поднялся на весьма солидную высоту в 1000 м; после этого, правда, оболочка порвалась, и все сооружение не слишком мягко опустилось обратно всего в нескольких сотнях метров от точки старта.

Надо сказать, что между Шарлем и Монгольфье процветала здоровая конкуренция. Команды соперничали, но между ними никогда не было враждебности. Они публично поздравляли друг друга с каждой удачей, а иногда даже делились технической информацией.

Один из аэронавтов братьев Монгольфье Жан-Франсуа Пилятр де Розье тоже, как и Шарль, был преподавателем физики и читал частные лекции о новой науке — теории газов. При изучении системы Шарля и сравнении ее с той, на которой летал он сам, у Розье возникла новая идея. Если один тип шаров летает на горячем воздухе, а другой на горючем газе, то почему бы не скомбинировать оба типа и не создать на их основе новый?

Шарль предупредил Розье, что это равнозначно тому, чтобы «развести костер рядом с порохом», но Розье ничего не хотел слышать. Королевский двор дал ему денег на разработку собственной системы воздушных шаров, и начал требовать результатов.

Система Розье представляла собой два шара, один внутри другого. Больший внешний шар наполнялся водородом, внутренний представлял собой тепловой аэростат, или монгольфьер. Значительную часть подъемной силы должен был обеспечивать внешний водородный шар, а при помощи теплового «ядра» предполагалось контролировать высоту полета. Пламя, разожженное под внутренним тепловым шаром, должно было нагреть воздух в нем и заставить его расшириться, начав подъем. По мере подъема шара и уменьшения атмосферного давления снаружи, а также под действием солнечного тепла начинал расширяться уже водород в наружном шаре, и скорость подъема нарастала. Ее можно было уменьшить, притушив пламя под внутренним шаром. Дальнейшее ослабление пламени заставило бы шар опускаться. «Вероятно, — писал Марион, — посредством добавления монгольфьера [Розье] хотел освободиться от необходимости сбрасывать балласт, если нужно было подниматься, и выпускать газ из шара, если нужно было спускаться ниже. Наверное, он предполагал, что пламя под монгольфьером можно регулировать так, чтобы управлять подъемом и спуском шара».