— Так, значит, вы выдали мою тайну!

— Я это сделала ради тебя, дитя мое, — ответила Элизабет. — Ты сама в этом убедишься, если выслушаешь его светлость. Сотни девушек на твоем месте благодарили бы судьбу за такой подарок! Жизнь в роскоши, в высшем свете…

— Я думаю, сейчас не время говорить о наградах и почестях, мадам. — Теперь лицо графа выражало откровенное изумление, а на губах играла насмешливая улыбка. — Мне кажется, нам долго еще предстоит убеждать эту юную леди.

— Убеждать… вы хотите сказать — шантажировать? — вспыхнула Джулиана. — Вы действительно намерены угрожать мне?

— Если я буду поставлен перед суровой необходимостью, то да, — веско заметил граф. — Но я надеюсь, что ты примешь мое предложение просто потому, что это решит все твои проблемы и не составит для тебя никакого труда. Кроме того, не скрою, ты очень поможешь мне, и я готов щедро отблагодарить тебя за это.

Джулиана повернула фарфоровую ручку двери. Ей нужно было всего лишь толкнуть ее, пробежать по коридору и через холл, чтобы оказаться на свободе. Но она не может покинуть этот дом в одежде, которую ей дала госпожа Деннисон, поскольку мнимая доброжелательница не преминет в любую минуту поднять крик и обвинить ее в воровстве. И тогда Джулиану схватят и, узнав, кто она на самом деле, подвергнут смертной казни.

— Элизабет, будьте добры, оставьте нас. — Вкрадчивый голос графа вырвал Джулиану из вихря тягостных мыслей.

Она безвольно опустила руку. Девушка поняла, что оказалась в ловушке по вине собственной простодушной откровенности. И теперь ее уже ничто не спасет.

Джулиана посторонилась, чтобы дать пройти госпоже Деннисон. Та приостановилась и, потрепав девушку по щеке, напоследок сказала:

— Слушайся графа, милочка. И не делай такое мрачное лицо. Тебе бы следовало прыгать от радости…

— Благодарю вас, мадам. — От учтивой фразы графа повеяло ледяным холодом. На бархатной щечке Элизабет выступило алое пятно, как будто нежную кожу и впрямь тронуло морозцем.

Госпожа Деннисон присела в книксене, искоса бросила на Джулиану беспокойный взгляд и, подобрав юбки, выплыла из комнаты.

— Закрой дверь.

Джулиана, к своему удивлению, послушно выполнила приказ графа, а когда обернулась, то увидела, что он стоит у окна и смотрит на улицу. Солнечный луч играл его каштановыми локонами, подвязанными на затылке серебряной лентой.

— Подойди сюда, дитя.

— Я не дитя! — Джулиана не трогалась с места, прижавшись спиной к двери, словно не желая расстаться с последней призрачной надеждой на спасение.

— Семнадцать лет против тридцати двух — почти что детский возраст, — с усмешкой ответил граф. Эта внезапная улыбка преобразила его лицо: придала блеск глазам, смягчила резкие черты, обнажила белоснежные зубы.

— Что еще вам известно обо мне, сэр? — спросила Джулиана, заставляя себя не реагировать на улыбку графа.

— Что тебя зовут Джулиана Бересфорд, хотя я думаю, что это имя вымышленное, — усмехнулся граф. — Разве не так?

— Даже если и так, я все равно не скажу вам правду, — процедила Джулиана.

— Что ж, вполне откровенно, — заключил граф и протянул руку к шнуру колокольчика, висевшего над камином. — Не откажешься выпить миндальной наливки?

— Я ее терпеть не могу, — грубо ответила Джулиана, решив, что пришло время брать инициативу в разговоре в свои руки.

— Тогда, может, шерри? — усмехнулся граф.

— Я пью только шампанское. — Джулиана пренебрежительно пожала плечами и отошла от двери. Она принялась оправлять складки на юбке, напустив на себя самый горделиво-надменный вид, на какой только была способна, но нечаянно задела локтем маленькую фарфоровую статуэтку, которая стояла на столике, и уронила на пол.