«Матч драконов», так называется этот коктейль. Добрый авадхийский виски, сироп с блестками и шесть капель китайского ликера «Каолян». Крошечный красный желеобразный дракон растворяется подобно закатному солнцу.
— Ну давайте, — шепчет Рам Тарун Дас, стоящий у Ясбира за плечом. — Смелость города берет, как говорится.
У Ясбира сухо во рту. Добавочное приложение, вклеенное Суджаем в Рам Тарун Даса, сообщает Ясбиру точные значения пульса, температуры, частоты дыхания и количество пота на ладонях. Он удивляется, что все еще жив.
Вы знаете начало, вы знаете конец, а все, что между, подскажет Рам Тарун Дас.
Ее взгляд направлен вниз, на парковочную площадку. Секундная пауза, легкий наклон его тела к ней. В этом состоит начало.
Итак, вы «mama», «мерседес», «ли-фань» или «лексус»? — шепчет в черепе Ясбира Рам Тарун Дас. Ясбир легко и непринужденно повторяет эту фразу. Чтобы она звучала естественно, он битый час репетировал, репетировал и репетировал. У него получается не хуже, чем у любого рободиктора, лучше, чем у любого из живых артистов, еще оставшихся на телевидении.
Она поворачивается к нему, ее губы слегка разошлись от удивления.
Она не может ответить иначе, говорит Рам Тарун Дас. Повторите фразу.
— Вы «тата», «мерседес», «ли-фань» или «лексус»?
— О чем это вы?
— Просто выберите что-нибудь одно. К чему душа ляжет, такой ответ и правильный.
Секундная пауза, поджатые губы. Ясбир потихоньку сцепляет за спиною руки, чтобы не было видно пота.
— «Лексус», — говорит Шулка.
Это звать ее так — Шулка. Ей двадцать два года, закончила Делийский университет по маркетингу, работает в мужских модах. По касте она Матхура, всего лишь в паре ступенек от родных Ясбира. Демографический кризис сделал для сотрясения устоев варны и джати больше, чем столетия медленного, капля за каплей, внедрения демократии. И она ответила на вопрос.
— Очень, очень интересно, — говорит Ясбир.
Она поворачивается, выгнув полумесяцы выщипанных бровей. Теперь главное, шепчет за спиной Ясбира Рам Тарун Дас.
— Дели, Мумбай, Колката, Шеннай.
Теперь она слегка нахмурилась. Господь Вишну, она просто прелестна.
— Я родилась в Дели.
— Я не это имел в виду.
Нахмуренность превращается в наноулыбку понимания.
— Тогда Мумбай. Да, определенно Мумбай. Колката жаркая, грязная и противная, а Шеннай… нет, я точно Мумбай.
Ясбир с задумчивым видом втягивает нижнюю губу и кивает, как учил его перед зеркалом Рам Тарун Дас.
— Красный-зеленый-желтый-синий?
— Красный. — Без малейшего промедления.
— Кошка-собака-птица-обезьяна?
Шулка чуть наклоняет голову набок, и Ясбиру становится видно, что у неё за ухом тоже «хук». Продвинутая девушка. Коктейлевый робот продолжает свое колдовство с бокалами-неваляшками и паучьими лапками щупальцев.
— Птица… нет. — Лукавая улыбка. — Нет-нет-нет. Обезьяна.
Он сейчас умрет, он сейчас умрет.
— Так что же все это значит?
— Еще один вопрос. — Ясбир поднимает палец. — Вед Прокаш, бегума Фора, доктор Чаттерджи, Риту Парвааз.
Она смеется. Она смеется, как колокольчики на кайме свадебной юбки. Она смеется, как звезды в Гималайской ночи.
Да что вы делаете? — шипит Рам Тарун Дас; он мгновенно пролетает сквозь восприятие Ясбира и становится за Шулкой, ломая в отчаянии руки. Широким жестом он обводит горизонт, испещренный газовыми огнями. |