| — Видишь — не сломалась. А значит, Хариус вполне комфортно будет себя чувствовать на этих лозах, их сплетение — только в плюс. Колючки, конечно… Но и нам не пешком продираться. — Ну-ка, — ухватил Василий ветку, слегка согнул. — Здоров же ты, Георгий. — Уж как есть, — хмыкнул я. — Так, а что за живность водится — не понимаю, — озвучил Василий, поднеся к глазам гибридный бинокль. — Быстрые какие и тонкие. Но не сколопендры. Я в электрозрении тоже видел каких-то электроглистов, нарезающих в глубине ежевичных зарослей хитрые круги. И точно — не простейшие и не насекомые. Слишком высока электроактивность, плюс сами по себе — тёплые. И небольшие, относительно: метра полтора в длину, не больше. — Песец! — крикнул один из наёмников, тыча в заросли. Там красовалась любопытная треугольная мордочка. Пошевелила усами, посверкала глазами пуговками и исчезла в зарослях, прихватив одной из… шести пар лап спелую ягоду. Мутант, но видно из пушных заказников, прикинул я. Потому что это не песец, а… — Соболь это, — наставительно озвучил Василий мои мысли. — Морда — точно его, но дюжина лап — впервые вижу. Но вроде — не опасны, если вообще не травоядны. В общем, — сам себе озвучил он. — Хариус точно пройдет, а если что-то дальше будет — посмотрим. Вернулись, доложились, и под бодрый мат Петровича, на тему что всё будет плохо “и на х…й разъ…бётся!” (как будто сам не верещал — давайте ехать, хех!), Хариус с некоторой пробуксовкой форсировал ежевичные заросли и подмял их колёсами. И… наступила благодать. Корабль слегка покачивало, а не трясло, как перфоратор. А на физиономиях окружающих, до того напряжённых и ожидающих подлости какой начало появляться, а потом расцвело блаженство. Впрочем, как выяснилось на первой же остановке, подлость некоторая была, правда, не сказать, чтобы критичная. Соболя, глисты мохнатые, оказались любопытными, вороватыми и ОЧЕНЬ шустрыми товарищами. Рывки километров в двести в час по прямой, без шуток! И ловкие, гибкие, а загребущих лап у них до фига… В общем, по палубе Хариуса как соболиный Мамай прошёл: всё подъёмное для соболей и не прикрученное было оперативно свистнуто мохнатыми ворюгами! У Бейго, паразиты такие, кусок мяса буквально из пасти спёрли, когда пёс перекусывал, любуясь с нами округой! У меня — светошумовую гранату, ворюги такие! Ну, тут хоть мысли грели, что в воровском соболином логове они выдернут чеку, хехе. Ну, в общем, не страшные, даже смешные местами тварюшки оказались. Уж соболь, тормозимый здоровенным лифчиком, как парашютом, молнией удирающий от догоняющей его со шваброй ОЧЕНЬ дородной женщины… Ну смешно, если про себя. А то и шваброй огрести ненароком можно. На поле-пугалку, как понятно, мохнатые ворюги поплёвывали. Хотя в темноте были в нём видны, этакими молниями статики, когда преодолевали место наибольшей концентрации. Впрочем, после четвёртой остановки (когда было спёрто всё, что теоретически можно, и часть того, о чём теоретически не подумаешь), мы к соболям приспособились. Если и выходили на палубу, то без ничего, что могут эти мохнатые многоручки спереть. А агрессии они не проявляли вообще. То ли и вправду травоядные, то ли всеядно-насекомоядные. Мощным радаром под слоем ежевики нащупали что-то типа мокриц, что соболи с их скоростью и группой — вполне могли трескать. На третий день ежевичного путешествия я даже решил размяться: ну понравилась мне местная ежевика, а опасности вроде никакой. Сообразил короб, закрывающийся, подвесился к цепи за ноги и спустили меня, с написанными на лицах “псих ненормальный!” в ежевику. И вот, вишу себе, покачиваюсь, ягоды собираю. А из ежевики, то тут то там, поднимаются этакие чёрные столбики. С совершенно офигевшими пуговками глаз, мало что челюсти не отвешивают! Ну вот прям так и читается на мордочках: “Граждане! Да что ж творится-то?! Нас, в родном ежевичнике, буквально грабят!!!” И тишина среди соболиной общественности долго не продержалась. |
