— Если она это сказала, то так и есть, — сказал Алан. Он достаточно хорошо знал Диану, чтобы быть уверенным в том, что она не бросала слов на ветер.

— Надеюсь, ты прав, — сказал Тим. В его глазах появились слезы. Алан понимал, что, после того как Тим уйдет, он его больше никогда не увидит. — Мне не следовало забирать ее. Она всегда должна была быть вместе с тобой.

— Но тогда не было бы Джулии, — ответил Алан, и только так, не говоря об этом напрямик, он смог простить своего брата.

— Сделай ее счастливой, — в последний раз обняв Алана, сказал Тим ему на ухо. — Сделай то, что не удалось мне.

— Обещаю, — сказал Алан.

Они пожали друг другу руки, и Тим Макинтош побрел прочь по чистому больничному коридору, оставляя за собой серебристый след рыбьих чешуек. Алан вбежал в отделение еще до того, как Тим успел надавить кнопку вызова лифта.

Глава 31

Рассказ Джулии

Что ж, они думают, я не знаю, но я знаю. И они думают, я не понимаю, но это не так. Они говорят стихами и песнями, а мне нравятся их слова, и я обожаю петь. Когда мама рядом со мной, в ее голосе слышится улыбка, даже если у нее выдался плохой день. Мама любит меня, и она защищает меня своим счастьем.

Мое тело — это мое тело. Оно странное, тяжелое и неудобное. Мои руки и ноги не работают, поэтому они постоянно мешают. Я вижу, как другие люди двигаются легко и без страданий, и мне хочется освободиться, вырваться из оков кожи, чтобы я тоже, подобно всем остальным, могла побежать к пляжу, потоптать траву и постоять на ветру.

Родившись, я попала в мир, где было два человека. Мама и дядя. Долгое время я считала его своим отцом, но, когда у меня прорезался слух и я начала понимать слова, я выяснила, что мой настоящий отец уехал и мама постоянно плакала как раз потому, что он бросил нас. Что все это значит? Я хотела знать. У нас есть этот другой отец, этот замечательный отец, этот отец, который любит нас, словно солнце.

Солнышко всегда грело меня, оно светило в саду, помогая цветам Бабули расти, а мой Папа Алан согревал меня и Маму, даря нам счастье и уют. Он всегда был с нами.

Он нашел для меня Эми. Получив подружку, я стала еще счастливее. Я замечаю то, как люди смотрят на меня. Мое тело уродливое и кривое, но я хочу крикнуть им: «Это не я! Внутри я красива, легка и свободна! Но они морщат носы и отворачиваются. Они рады притвориться, будто меня вообще не существует. Поэтому я расстраиваюсь и плачу внутри.

Но с Эми все по-другому. Она глядит на меня с любопытством и любовью. Она смешит меня, корча рожи и рассказывая забавные шутки. Когда Мама отворачивается, мы с Эми обмениваемся танцами рук и нашим сигналом. Я высовываю язычок, а Эми дотрагивается до мочки уха. Когда она катит мою коляску, то делает это очень быстро, чтобы я почувствовала, каково это — иметь нормальные ноги. Так бегают дети, сказала она мне, чтобы я знала.

И теперь я знаю!

Сейчас меня держит Бабуля. Она плачет, ее слезы падают мне на голову. Что-то случилось с Мамой и Эми, и они попали в больницу. Я дрожу, потому что больница — это страшное место. Там все слишком яркое. Там нет красивых теней, сияющего полумрака или приятной ночи, когда Мама приходит меня проведать.

Но все-таки больница это хорошо. В ней заботятся о людях вроде меня. Мне сложно представить, что мама и Эми оказались на моем месте и что они больше не смогут подняться, питаться и двигаться без посторонней помощи. Но в больнице я видела и нормальных людей, которые сами приходят и уходят.

— Бааа, — говорю я, называя ее по имени, чтобы Бабуля знала, что я люблю ее.

— О, дорогая, — всхлипывает Бабуля, прижимая меня к себе. — Твоя Мама побывала в ужасной аварии.