|
Шарло ведь никогда и никому не завидовал и готов был последнее отдать... Как бы то ни было, с братом малыш себя повел именно так, как следовало, они не рассорились ни из-за меча, ни из-за “пуделей”... И слава Эрасти! - Обен! - Король Королей был хмур, как снежная туча. - Как ни странно, я вам верю. Но Филипп с Элеонорой чуть было не погубили Арцию... Я должен был вмешаться. - Погубил бы король Тагэре Арцию или нет, еще неизвестно, но слабоумный Пьер и ифранская змеюка погубят наверняка. С твоей помощью... - Обен! - Я уже семьдесят три года как Обен. Даже если сейчас помру, не страшно. Было пожито, съето, выпито.... А вот ты, Рауль! Тебя называют Король Королей, а ты оказался оруженосцем своей гордыни. Что ты творишь? Ты, внук Старого Медведя, друг Шарля Тагэре?! Привел в Мунт ифранцев, отдал дочку бастарду, да еще и придурочному, унизился перед убийцей?! - А что я должен был делать? Терпеть эту свору, любоваться на наглого щенка, забывшего, чем он мне обязан?! - Вот ты и сказал главное слово. “Мне”, “я”... Ты - нобиль, Рауль, нобилем и помрешь, нобилем, но не королем... - Я на чужую корону не зарюсь. - Опять “я”... И у Филиппа сплошное “я” в голове, потому вы и сцепились. Да, Филипп тоже не король, хоть и с короной на башке. Тебе нужно чувствовать себя самым сильным, а ему главное доказать всем и себе, что он правит, а не просто на троне сидит. Дескать, что хочу, то и ворочу. Из-за своей дури вы на пару Арцию в клочья рвете... А ты думал, что будет, если ты победишь? Дыня с Жозефом тебя слушать будут не больше, чем Филипп. Тот тебя хотя бы добром помянуть может, а эти?! Войдут в силу, первое, что сделают, - шею тебе свернут. - Еще посмотрим, кто кому свернет... - Значит, опять война. И опять предательство. Побил Дыню, нацепил корону на Филиппа. Не понравилось. Прогнал Филиппа, вытащил из сундука ифранку. Опять не то! А что “то”? Кто следующий будет? Зятья? Отродье “Святого духа” или эта винная бочка... Уж не знаю, откуда у Шарло такой сынок взялся, Эстела вроде не гуляла, а родилось же такое... Видать, в первого Лумэна удался, тот тоже против своей крови пошел. Лумэн на племянника руку поднял, а Жоффруа и того хлеще: под брата роет. С твоей помощью. Что от него, что от кошачьего отродья все плеваться будут. Не позволишь? Будешь языки вырывать? Ох, Рауль, Рауль... Неужели не понимаешь, во что ты влез? - Я понимаю одно, - ре Фло был смертельно бледен от ярости, но держался, - сюда я приходил зря. - Зря, - подтвердил Обен, - впрочем, одно я тебе обещаю. Я в ваши с Филиппом свары не полезу. Годы не те, и желанья нет. Когда кто-то кого-то сожрет, жив буду, посмотрю, что можно сделать, чтоб все прахом не пошло, а пока воюйте, раз уж вам неймется... Сейчас вас сам святой Эрасти не остановит, куда уж мне, грешному! 2884 год от В.И. 1-й день месяца Вепря. Вольный порт Альтпверда. Марк сделал больше, чем от него ожидали, и меньше, чем хотелось бы. Герцог Оргонды принял беглых родственников с распростертыми объятьями, прилюдно подтвердив, что признает в Филиппе короля Арции. Дал Марк и денег, но не так уж много: достаточно, чтоб найти и вооружить тысячу или (с учетом стоимости фрахта) семьсот воинов. Это было много больше, чем у Анхеля Светлого, но все равно до безобразия мало. Тиран Пурина, против которого подняли меч Анхель и Эрасти, был ненавистен всем от мала до велика, и достаточно было искры, чтобы заполыхала все страна. Сказать же, что Арция с восторгом ожидает возвращения Филиппа Тагэре, было большим преувеличением. Люди устали от войны, шляющихся туда-сюда по стране армий, взаимных обвинений, неуверенности в завтрашнем дне. Если раньше всеобщая симпатия была сначала на стороне Шарло, а затем его сына, то появление рядом с королем ненасытных выскочек и разрыв с ре Фло оттолкнули многих. |
