| Хумер, надо прямо спросить, всякие намеки тут ни к чему, но я его не спрашивал, думал, конечно, все время, спрошу или нет: с одной стороны, мне было любопытно, а что Хумер мне ответит, если я его спрошу: где вы достали (купили, нашли и т. д.) этот плащ?--но с другой стороны, я боялся ответа, все равно какого, я любого ответа боялся. Я подумал, пишет Эндерер. хватит тебе думать про этот плащ. забудь о нем. довольно, но лишь только я твердо решил--больше про хумеровский плащ не думать, забыть его, выключить его. опять мне в голову ничего, кроме этого плаща, не лезло. Однако я не решился спросить у Хумера, откуда у него этот дождевик. Я подсчитал и сказал себе: восемь лет, ну конечно, восемь лет тому назад в таком плаще мой дядя Воррингер бросился в реку Силь и его выкинуло на берег за Прадлем. но без плаща, да, без плаща, думал я, но вместо того. чтобы сказать перейдем к делу или спросить: кстати, откуда у вас этот плащ?--а главное, сказать, что на плаще Хумера, как и на плаще моего дядюшки Воррингера. шесть петель обшиты шевровой кожей и что из этого можно, безусловно, заключить, что дождевик Хумера и есть дождевик моего дяди,--вместо всего этого я сказал, что сужу о человеке по его лицу, никаких других примет я во внимание не принимаю, сужу исключительно по лицу человека, а вот вы судите людей по платью... Кстати, говорю, мое-то платье довольно среднего качества, что для адвоката несколько странно, говорю... Но, разумеется, то, что он, Хумер, одет плоховато, связано с тем, что жизнь у него, особенно за последние двадцать лет, становилась все хуже, все беспросветное, хотя, как он сам объяснил, эта беспросветность наступила не только после женитьбы сына, но гораздо раньше, лет за десять до того, а то и больше, тут и пошлина внезапно упала и подешевела гофрированная бумага и папиросная бумага, а это необходимое сырье для изготовления похоронного убранства, украшений для гробов, одежды для покойников. А я говорю: на суде, конечно, надо выступать в безукоризненной одежде, пишет Эндерер, но, еще не договорив, сам понимаю, что несу чепуху. Я-то и на суд прихожу не то чтобы в полном параде, одет я хорошо, но никакого шику, говорю, а это большая разница, пишет Эндерер. Я ни шикарной одежде, да и вообще никакой одежде особого значения не придаю. Что значит одежда?--говорю, и мне эти слова вдруг показались такой пошлятиной, но они уже выскочили у меня изо рта. А я себя не спрашиваю, хорошо я одет или нет, говорю, плохая на мне одежда или нет. Эти вопросы у меня не возникают... А то, что я не с иголочки одет, вовсе не значит, что я одет нелепо, безобразно, говорю, и еще: по большей части я вполне прилично одеваюсь, и потом-- я ненавижу портных, надеюсь, вы не обидитесь, говорю, пишет Эндерер, за то, что я сказал: ненавижу портных, особенно мужских портных, говорю, а сам не понимаю, зачем я сказал: особенно мужских портных, и еще добавил: я все покупаю в больших универмагах. Все зависит от фигуры, говорю, да и вряд ли я чего-нибудь достиг бы, если б гонялся за модой и вообще тратил время на эти дела... Еще проверить надо, больше шансов у хорошо одетого человека или у плохо одетого? Но меня-то, говорю, эти вопросы совершенно не занимают, пишет Эндерер... И вдруг говорю: а вот дождевики можно везде купить, особенно если знаешь, где дают скидку... Это зависит от профессии, говорит тут Хумер, пишет Эндерер, можно, говорит, небрежно одеваться или же нет, все зависит от той профессии, которой занимаешься... Конечно, иногда хорошо одеваться просто необходимо, говорю... И вдруг прошу Хумера точнее изложить мне все свое дело, мне уже многое стало ясно из его слов, из намеков, недоговоренностей, обрывков фраз или коротких замечаний, я уже составил себе представление о его деле, о том, зачем он пришел ко мне в контору, но хотя я и составил себе представление и картина мне была ясна, но у меня есть правило, чтобы мои клиенты сразу после первой беседы связно повторили все подряд, а при таком повторении становится яснее, о чем идет речь, все выясняется, все видишь в другом свете, в беспристрастном освещении, говорю, и когда первое изложение дела сопоставляешь со вторым, то есть делаешь попытку как бы перекрыть одно изложение другим, то часто, говорю, выясняется, что незначительные подробности вдруг приобретают основное значение и, наоборот, значительные факты вдруг становятся совсем незначительными, и оказывается, что суть дела совсем не в том. |
