Александр Щёголев. Дождик
Она заглянула в спальню: — Вставай, соня! Улыбнулась, стрельнула глазками: — С добрым утром, босс. Он с кряхтеньем вылез из-под одеяла: — Спасибо, киса, — привычно поцеловал жену. — Что у нас на завтрак? Она поскучнела. — Как всегда, милый. — Ничего, зато безопасно, — засмеялся он и, постанывая, сделал осторожный наклон вперёд: поясницу жутко ломило. — Какие новости? — Знаешь, — сказала она грустно, — объявили, что будет дождь. Во второй половине дня. Он огорчился. — Ну вот, — произнёс жалобно. — Плакал мой выходной. Она тоже была расстроена, чувствовала себя виноватой, будто что-то от неё зависело, будто именно она не уберегла дом от очередной напасти. — Таблетки где? — спросил он. — В кухне, на столе. Я достала новую пачку, старая кончилась. Она пошла в детскую. — Ты проснулась, маленькая? Девочка неподвижно сидела на кроватке и смотрела в окно. При виде матери расцвела, засияла, вспорхнула с насиженного места. — Ой, мамочка, сегодня будет дождик, правда? — Откуда ты знаешь? — Я всегда знаю! Я разве не говорила? А папа встал? А как он себя чувствует? — Встал, встал, успокойся. Девочка заторопилась в спальню. Ножки ее двигались с трудом, руки привычно ловили стены. — Я к папочке, — пропищала она. — Медвежонок мой, — умилилась мама, чмокнула дочь в темя и отправилась на кухню. — О-о! — прокричал вскоре папа из спальни. — Кто это к нам пришел? — и тут наступило утро, время визга, хихиканья, звонких шлепков, — папа на минуту почувствовал себя молодым, здоровым, сильным. Он исправлял себе настроение. И у него это получилось. Ненадолго. — Сегодня будет дождик! — радостно сообщила дочка, наконец утихомирившись. Она прочно обосновалась на отцовских коленях. Папа напрягся: — Кто тебе сказал? — и предположил, потемнев глазами. — Мама? — Не-е! — беззаботно отозвалась девочка. — Я сама поняла. — Молодец, — похвалил папа, занервничав. Его охватила естественная в такой ситуации растерянность. — Пойдем на кухню, малышка, пора завтракать. — А сегодня мне можно будет побегать под дождиком? — спросила дочка. И замерла, ожидая приговор. Вопрос был знаком. До спазм. До головных болей. До дрожи в коленях. Вопрос был проклятием этого дома. — Нельзя, — сухо ответил папа. — А почему? — Я же объяснял. Ты станешь некрасивой. Совсем-совсем пятнистой. — А как же девочка на плеере? — Там у тебя записана сказка, понимаешь? Такого в жизни не бывает. Никакая нормальная девочка не станет бегать под дождем, потому что этого делать нельзя. — А та девочка из плеера, она волшебная, да? — Нет, просто она непослушная и глупая. Задрожали губки. Папа заставил себя улыбнуться, во избежание слез снял ребенка с колен, поставил на пол, взял за руку и весело сказал: — Ты ведь у нас другая, хорошая и умная, правда? Пошли спросим у мамы. Она подтвердит! Мама скучала за столом — ждала. В тарелках мокли пищевые брикеты. Мама заулыбалась, увидев долгожданную процессию: — Глава семьи пожаловала! — и усадила дочку рядом с собой. |
