Им было тяжело, когда откровенный роман Пола со знаменитой моделью положил конец его браку с Вероникой. Потом стало еще хуже – когда Вероника узнала, что роман с моделью у ее мужа был не первым. Но после развода она почему-то простила его, они стали друзьями, и эти дружеские узы оказались гораздо прочнее брачных. Вероника говорила, что пошла на это ради детей. Но Тимми всегда казалось, что родители продолжали общаться только потому, что испытывали потребность друг в друге.

– Я предупрежу твоих сестер, чтобы не звонили матери, пока не получат известие от тебя, – со вздохом произнес Арнольд. Он знал, что будет скучать по давнему другу, как скучал весь прошлый год, с тех пор, как после инсульта Пол остался инвалидом, вдруг постарел и перестал быть похожим на прежнего себя.

– Спасибо, Арнольд, – тихо сказала Тимми. – Буду держать тебя в курсе.

Повесив трубку, некоторое время она сидела неподвижно, глядя в окно на унылую улицу нижнего Гарлема, где находился офис фонда. Возле пожарной колонки играли дети. Мысленно Тимми вернулась в прошлое, вспомнила, как в детстве считала отца кумиром – до того самого дня, когда после развода он, в сущности, исчез из ее жизни.

Когда родители развелись, ей было девять. Памятные моменты случались и потом – во время каникул и эпизодических, но всегда эффектных появлений отца на днях рождения или праздновании Рождества. Он казался прекрасной птицей в полете, во всем великолепии оперения. Поймать его было немыслимо – разве что полюбоваться им мельком, прежде чем он вновь скроется из виду, и невозможно будет предугадать, когда ему заблагорассудится появиться вновь. Он был воплощением нарциссизма, при этом неплохим, вот только предельно эгоцентричным человеком и никудышным отцом. За его грехи пришлось расплачиваться детям: Тимми – глубоко укоренившимся недоверием к мужчинам, похожим на отца, и вместе с тем – подсознательным влечением к мужчинам того же типа, Джульетте – тем, что она всякий раз влюблялась в неудачников и потребителей, а Джой – боязнью разочарований и того, что ее бросят, из-за чего она избегала какой бы то ни было привязанности. Впрочем, Джой была еще очень молода и вполне могла измениться. А Тимми уже убедилась, что с ней самой и Джульеттой это вряд ли произойдет. Жребий брошен, их привычки и убеждения уже устоялись. Теперь меняться будет слишком трудно.

Тимми поднялась и обошла вокруг стола, чтобы открыть дверь кабинета. В приемной ждали встречи с ней двое посетителей. Тимми улыбнулась обоим, попросила мужчину немного подождать, а женщину пригласила войти. Посетительница была моложе Тимми, со свалявшимися, как войлок, волосами и без зубов. На улицах она жила уже три года и с давних пор имела дело с наркотиками. Троих ее детей воспитывали приемные родители, все имущество посетительницы было у нее при себе – грязный спальный мешок и два пакета для мусора, набитых одеждой. Она дожидалась, когда освободится место для участия в программе лечения от наркомании, но Тимми нечем было порадовать ее. Работу по программе прекратили, и теперь посетительнице предстояло начинать все заново где-нибудь в другом месте – вставать в самый хвост очереди и ждать еще года два. Положение казалось безнадежным.

Тимми села за стол и принялась объяснять посетительнице, как обстоит дело. При этом она думала об отце и о том, какой нелепой, эгоистично и впустую потраченной выглядит его жизнь в сравнении с жизнью ее клиентов. Он ни разу пальцем о палец не ударил ради другого человека – кроме, пожалуй, женщин, с которыми встречался, да и то недолго, и самого себя.