Она поднялась, огляделась, увидела в углу палатки свое одеяло из мериносовой шерсти. Развернула его и, закусив губу, чтобы потише дышать, заботливо укрыла Андрея.

Только выйдя из палатки, она перевела дыхание и тут увидела сторожа. Он стоял по ту сторону дороги и махал ей рукой.

— Главный тебя зовет! — крикнул он.

А «главный», уткнувшись носом в схемы и не поднимая на нее глаз, сердито пробормотал:

— Говорит: исследовал весь район. Сказки! Он вообще фантазер. Но зачем он вводит людей в заблуждение? Я уверен, что половина этих проб — самый обыкновенный щебень!

— Я сейчас начну проверку! — сказала лаборантка и вспыхнула.

— Будь внимательна! — Вылю Власев поднял палец. — В оба смотри! — Он помолчал. — Впрочем, я просмотрю эти схемы и приду тебе помогу. А пока начинай!

На другое утро Вылю Власев заварил в большом кофейнике кофе и послал сторожа за Андреем. Когда геолог вошел в палатку, он кивнул ему, чтобы тот сел рядом, налил ему чашку кофе и сдержанно улыбнулся.

— Проверка говорит как будто в твою пользу, — сказал он и шумно отхлебнул кофе. — Из шестидесяти четырех представленных тобой проб только одна оказалась фальшивой. В общем можно считать, что ты выполнил свое задание удовлетворительно.

— Более или менее! — засмеялся Андрей.

— Разумеется, — продолжал Вылю Власев, — самое радостное — это то, что район богат медью. То есть исследование доказывает, что мои предположения правильны. Я составлю рапорт начальству и предложу выслать сюда бурильщиков.

— А для меня не потребуете наказания? — спросил Андрей.

Вылю Власев задумался. Он перевернул пустую кофейную чашечку и подержал ее над блюдцем; потом стал рассеянно рассматривать узоры, образованные на дне чашки кофейной гущей.

— Твой случай достаточно сложен, — сказал он. — Я считаю, что ты заслуживаешь и наказания и поощрения. Скажем, сорок процентов наказания и шестьдесят процентов поощрения. Я похвалил бы тебя за то, что из шестидесяти четырех проб только одна фальшивая. И я наказал бы тебя за твой сумасшедший энтузиазм. Собственно говоря, чего ты добился этим необдуманным штурмом? Истощил силы и свои и товарища, расстроил мои планы. Я предусмотрел для исследования этого района четырнадцать дней, а ты кончил за семь.

— Прямо беда, — вздохнул Андрей.

— Именно, — кивнул Вылю Власев. — В известном смысле — беда. Наша исследовательская работа требует ритмичности, требует, чтобы все было предварительно указано, уточнено и предусмотрено. А ты ставишь меня перед свершившимся фактом, сбиваешь весь мой график! Что останется от этого графика, если никто не будет считаться с предусмотренными мной сроками? Тогда вообще не будет графика. Наступит путаница, хаос. Вообще — анархия и нигилизм.

— Плохо, — вздохнул Андрей и едва удержался, чтобы не засмеяться вслух.

Вылю Власев помолчал.

— Вот что, — сказал он наконец, и физиономия его посветлела. — Я признаю, что район действительно обследован, но я сделаю это пятнадцатого июля, то есть через шесть дней. Таким образом, ритмичность будет сохранена, и график не подвергнется никаким изменениям. Во всем будет соблюден строжайший порядок.

— Когда мы вернемся в Софию, — сказал Андрей, — я воздам должное вашему социалистическому методу работы — расскажу о нем руководящим товарищам.

Он сделал ударение на слове «социалистическому», но руководитель бригады, видимо, не понял, в чем смысл этого ударения, и даже улыбнулся Андрею.

— Нехорошо хвалить своих начальников, — сказал он.

— Буду ли я их хвалить и как я буду их хвалить — это уж мое дело. — Андрей встал.