Джим удовлетворенно свернулся калачиком внутри шалаша. Сумерки сгущались. Он не имел представления, где расположился отряд, и не смог бы разыскать их, даже если бы очень захотел.

Он собрался засунуть голову под крыло, но отдаленный звук, привлекший его внимание, усилился. Сознание отказывалось узнавать этот звук. Потом Джим вспомнил: это был посвист приближающихся сандмирков.

18

Не в силах совладать с охватившей его паникой, Джим молнией выскочил из шалаша и едва не бросился куда глаза глядят. К счастью, сработал тот же инстинкт, который спас во время первого знакомства с сандмирками: безоглядное бегство означает верную гибель. Предостережение, всплыв из сознания Горбаша, остановило Джима.

Тьма сгущалась. Джим-Горбаш стоял возле шалаша: пасть открыта, дыхание незаметно сменялось угрожающим рычанием, а раздвоенный язык так и мелькал взад-вперед. Знай Джим, в какой стороне разбили лагерь Брайен и Жиль, бегство имело бы какой-то смысл. Сумей он добраться до лагеря, и безопасность гарантирована самой численностью отряда.

Почему? Он не смог сказать, но был уверен, что против отряда сандмирки бессильны, ведь они предпочитали всей кучей наваливаться на беззащитную жертву. Люди или животные совместно противостояли волне страха, исходившей от сандмирков. Если «жертвы» выставляли мощный психологический щит, то, устояв перед натиском, могли перейти в ответную атаку. Сандмирки – Джим сам тому был свидетель – пасовали перед тем, кто их не боялся. Он вспомнил, как позорно разбегались сандмирки, когда появился Арагх.

Итак, где сейчас отряд, вставший на тропу войны против сэра Хьюго? Джим решил, что еще до наступления темноты отряд мог свернуть с дороги, если предводители нашли удобное для ночлега место.

Главное – не паниковать и не бросаться в бегство, иначе он попадет в пасть сандмирков.

И еще одно Джим знал наверняка: поблизости нет Арагха, готового в такой ситуации прийти на помощь. Волк еще у Малвернского замка проводил Джима взглядом и видел, как тот уходил вместе с отрядом. А затем Арагх, несомненно, отправился обратно в свой лес. Так что сейчас он в десятках миль от Джима и не может слышать воя сандмирков, кружащих вокруг.

Страх и ярость полоснули Горбаша изнутри бритвенно-острыми языками. Хриплое дыхание опять сорвалось в душераздирающий крик. Бесполезно… Джим, как затравленный зверь, со всех сторон слышащий рожки загонщиков, опасливо и судорожно вертел головой из стороны в сторону.

Путь к отступлению… Нет! К спасению! Этот путь должен существовать. Должен! И Джим-Горбаш обязан его найти!

Но в воющей мгле его было не разглядеть.

Начинала кружиться голова. Ярость утихала. Теперь Джим только боялся, и страх, как туман поднимаясь от земли, заполнял его дрожащее тело. Он понимал, что имеет право на страх. Но признание этой простой истины странным образом отдавало гнильцой. Ведь затем Джиму придется примириться и с очевидным фактом смерти – его смерти!

Джим стоял в дождливой темноте, вслушиваясь в подвывание приближающихся сандмирков. Через несколько минут их кольцо сомкнется. Бежать некуда, да и поздно: сандмирки совсем рядом. Разум на пределе отчаяния смешался с бесцветной бесконечностью.

Джим неожиданно увидел себя отчетливо со стороны. Сознание вновь и вновь прокручивало недостатки «Брайена и Co»… Прокручивало до тех пор, пока аргументы со знаком «минус», занесенные в графу «недостатки соратников», не заслонила дымовая завеса его собственных недостатков. Он не превосходил Брайена, Смргола, Арагха и остальных. Наоборот – каждый из них превосходил его! Все дело в слепом случае, переместившем испуганное сознание человека в могучую плоть дракона. Оставаясь в теле человека, он мог бы считать себя заурядным ничтожеством.