– Ты убил Ферлу.

В глазах Мот Пулка на мгновение мелькнули голубые точки:

– Прискорбный проступок, признаю. Никто сейчас не сожалеет об этом так, как я, потому что, будь она здесь, я сумел бы узнать правду. Настоящую, а не ту байку, что ты рассказываешь мне о колдуньях. Послушай меня, ребенок, ты находишься здесь, даже дышишь лишь посредством магической силы лордов Тетраана. Нет ни одной магической системы, столь же могущественной, как наша. Ни ваши Повелители Рока, ни северные лорды-маги не смеют даже бросить нам вызов. Они могут размахивать своим игрушечным оружием где угодно, но не здесь, потому что здесь живем мы. Перестань же заверять меня, что какая-то хилая колдунья вересковых пустошей, какая-то никому не известная старая ведьма способна проникнуть в мой тайный мир. На это не способны и лучшие из игроков Направления и Кабалы, иначе мы бы с тобой тут не сидели! Значит, это кто-то из диких, из второй или из третьей сотни. Кто-то с новой системой. И я должен знать, кто это. А ты должен мне все рассказать.

– Я уже все рассказал. Вы тут все безумцы, все вы!

– Нет, глупец, мы боги. Бироик! Принеси железные прутья и жаровню. Вижу, нам придется прибегнуть к крайним мерам.

Релкин угрюмо смотрел в темный проем, где, как он знал, был невидимый сейчас грот.

В этот момент он готов был что угодно отдать за возможность, разбежавшись, прыгнуть во тьму. Конец страданиям, и разбитому сердцу, и скорби, и всему остальному. Бедная Ферла. Брошена смерти в объятия. Страх и страдания, доставшиеся на долю девушки, заставляли все внутри Релкина сжиматься. Это даже хуже того, что сделали с ним. По крайней мере, пока.

Бироик выкатил из кустов за павильоном жаровню на колесах. Жаровня была доверху наполнена углями. Они зажглись вдруг сами по себе – или так показалось воспаленным глазам Релкина – и очень быстро превратились в пылающую однородную массу. Релкин ощущал их жар с расстояния в пять футов.

В жаровню опустили несколько железных прутьев.

– Ну, ребенок, начнем? – проговорил Мот Пулк тихим голосом.

Релкин постарался сжать зубы, но боль была слишком страшной. Бироик приложил раскаленный прут к руке юноши у запястья, и Релкин забился в оковах, дико крича. Боль от раскаленного прута оказалась гораздо сильнее, чем он мог себе представить. Все тело его тряслось после пытки еще с полминуты.

Когда он снова смог заговорить, то начал молить Мот Пулка о пощаде:

– Послушайте, я скажу вам все, что хотите. Не нужно больше. Что вы хотите знать? Объясните же, что вы хотите, чтобы я сказал.

– Хорошо. Так кто это был?

– Я уже говорил вам – та, кого называют Королевой Мышей.

– Стоп. Хорошенько подумай над своими словами, маленький глупец. Ты был здесь, ты разговаривал с пришельцем, кем бы он ни был. Ты можешь сказать мне больше.

– Я уже сказал вам, как вы не понимаете? Я не герой! Мне нечего скрывать от вас. Что я могу вам выдать, что я могу рассказать? Я ничего не знаю о вашей трижды проклятой Игре!

Мот Пулк кивнул Бироику, и тот повторил пытку.

Релкин снова провалился во тьму, и Мот Пулк велел Бироику вылить на него ведро холодной воды, чтобы привести в чувство.

Мот Пулк был встревожен. Мальчишка настаивает на невозможном. Кем бы ни был тот, кто проник сюда, он неплохо поработал. Ребенок совершенно уверен в том, что говорит. Ничто не может сломить в нем эту уверенность.

Единственный путь получить от него правду довольно труден. Мот Пулку придется прибегнуть к магии сознания и просмотреть мысли мальчишки.

Когда Релкин очнулся в следующий раз, он сидел на скамье внутри павильона.