А Романо даже глаза прикрыл. В его мире между мужчиной и женщиной куда больше связи, и куда больше способов получить удовольствие. Не все решается только лишь сексом. Вот и сейчас, эта пугливая чаюри даже не понимает, что делится с ним душой, тем, что в этой душе творится, а творится в ней слишком многое. Пока сложно разобрать, каких эмоций больше, каких меньше. Пока что конфетка во власти страха, и он забивает все остальное.

– Все, – отошел от нее. – Для первого раза вполне сносно, – быстро смыл с себя пену и покинул кабину.

С его уходом Надя снова испытала треклятый голод, будто от души кусок оторвали. Но спустя минут пять состояние нормализовалось. А в комнате ее дожилась Вера. И когда Надя вышла из ванны, та подала девушке легкий шелковый халат, причем длинный. Ну, хоть голой по дому ходить не заставляют.

– Баро дожидается вас на крытой веранде.

Вера сопроводила ее на веранду, расположенную в той части дома, где Наде бывать еще не доводилось. Выходила оная на роскошный цветущий сад, правда, из за ливня не получилось насладиться красотой сего райского уголка в полной мере, но ничего. Ливень скоро закончится, выглянет солнце, и сад заискрится в ярких лучах.

– Проходи, присаживайся, – Романо сидел за столом, смотрел на потоки воды, что срывались с крыши.

Надя подошла, опустилась на стул. Шум дождя всегда успокаивал ее, навевал легкую грусть, но приятную такую, мечтательную. Вот и сейчас, несмотря на то, что напротив сидит он, дождь успокоил, а мыслями Надя устремилась домой к родителям, к жениху. Примет ли Женя ее после всего, что случится здесь? Если, конечно, она вообще вернется домой. Или откажется от нее? Хотелось верить, что нет, не откажется. Ведь они любят друг друга. А любовь способна на всепрощение.

– О чем задумалась? – Романо наконец то отвлекся от созерцания ливня. – Почему не ешь?

– Аппетита нет, – глянула абсолютно равнодушным взглядом на сырники, хотя это ее любимое блюдо с детства.

– Ясно, а что за мысли такие перебили тебе аппетит?

– Моя семья, мой… – но тут же прикусила язык.

– Жених, – полностью развернулся к ней и уперся локтями в стол. – Расскажи о нем. Кто такой? Чем занимается?

– Зачем?

– Вопросы сейчас задаю я, конфетка.

– Он студент. В следующем году выпускается.

– Студент? – сразу скривился. – Голодранец, выходит. Не ценишь ты себя, совсем не ценишь.

– Никакой он не голодранец, – и посмотрела на него со злостью. – Да, за ним нет больших денег или богатых родителей, но он способный и трудолюбивый. У него все впереди.

– Ох, как мы ощетинились сразу. Любишь его? – сразу убрал руки со стола, ибо те раскалились так, того и гляди поджарят скатерть вместе со столом.

– Да, люблю, – аж выпрямилась. – И надеюсь, мы будем вместе, – после чего отвернулась, – несмотря ни на что.

Дождь продолжал лить как из ведра, когда же дул ветер, струи попадали на перила веранды, отчего брызги летели в разные стороны, в том числе и на Надю с Романо.

Любит… Так и засело в его голове. Эта любовь может помешать девчонке, раскрыться перед ним. Любовь вообще сомнительное чувство, оно вводит в заблуждение, выдает желаемое за действительное. Вот в его семье все строится на взаимоуважении, на понимании друг друга, а еще на страсти. Женщина должна знать своего мужчину, знать, как доставить ему удовольствие, должна уметь поддержать в трудную минуту, уметь создать правильную атмосферу в доме. И для семейного счастья любовь не нужна. Драконы, как одни из древнейших обитателей земли, давно это поняли, а люди до сих пор гонятся за эфиром под названием «любовь», потом сами же страдают.