В свое время Великая Змея, очень злая и могущественная чародейка, похозяйничала в том мире, куда удрали «пальцы». Однако тамошние жители дали серьезный отпор Змее и ее воинам, выгнали их прочь! Но перед уходом Змея прокляла непокорный мир, наложила на него заклятие искажения. И победа обернулась поражением – все жители превратились в таких чудовищ, что змеиные солдаты по сравнению с ними выглядели добрыми и милыми увальнями.

Тимка и Боня повстречали в исковерканном мире карлика Ворчу, который составил им компанию в нелегком путешествии и неоднократно странным волшебным образом выручал друзей из самых разных переделок. Впрочем, Хозяйственный тоже ухитрился стать волшебным существом: он случайно нашел оборотневский браслет и смог запросто превращаться в кого угодно, хоть в тигра, хоть в орла. Хоть в кита.

Когда отряд плыл к острову колдунов, Тимка выудил из моря ларец с необычным кинжалом. Как оказалось потом, кинжал некогда принадлежал самой Великой Змее и мог снять проклятие с этого заколдованного мира!

В конце концов посох был найден: Тимка похитил его из подземной сокровищницы пародуйного Червя. А карлик Ворча оказался духом этого посоха, его магической силой! И все было бы хорошо, если бы один из «пальцев» не напал на Боню, когда отряд собирался вернуться домой. В драке Хозяйственный лишился чудесного браслета, а Тимка заколол мерзкого «пальца» найденным в море кинжалом. И тем самым снял с испоганенного мира колдовское проклятие! Правда, кинжал после этого растаял, но на память Тимке от него остались вышитые золотом ножны.

К сожалению, отряд чуть-чуть не успел со своим возвращением в Драконий храм, опоздал на самую малость! Увы, этого хватило, чтобы Змея и Дракон ожили. Храм перестал существовать, а волшебный хромовый глаз, множество веков усыплявший колдовских зверей, был уничтожен. От него остался только зрачок – плоский холодный камень, похожий на веретено. Черное и очень мертвое веретено…

Олаф, дослушав бонин рассказ, достал из кармана тяжелый каменный зрачок и небрежно бросил его на стол. Зрачок брякнулся в тарелку из-под пирожков, и волшебник, поморщась, легким движением руки убрал со стола всю посуду и угощения. На матовой столешнице остались лишь хрустальный шар «всегляда», драконья кружка и сам камень, твердый и неживой.

– Можете полюбоваться, – волшебник с сердитым видом скрестил руки на груди, – я его и так, и эдак проверял – нет в нем никакой магической силы! Камень как камень. И как он змею столько лет усыплял? Не понимаю.

Тимка потянулся через стол, взял холодный зрачок в руки и принялся с любопытством его разглядывать. В это время Хозяйственный, солидно откашлявшись, произнес:

– Я думаю, что этот камушек теперь ни в жизнь не заработает. Он, наверное, действовал, только лишь когда внутри волшебного глаза был. Так сказать, в комплексе магических элементов, составлявших универсальную колдовскую конструкцию усыпительного назначения.

У Каника от услышанного отвисла челюсть и дыбом встала шерсть; дракон шумно задышал и восхищенно уставился на Хозяйственного. Олаф секунду-другую смотрел на Боню остановившимся взглядом, а затем звонко расхохотался, в восторге хлопая себя ладонями по коленям.

– Я что-то не так сказал? – смутился Бонифаций и покраснел.

– Все так, – волшебник с трудом сдержал смех. – Это ты здорово выдал! Очень по существу. Как там… «комплекс усыпительного назначения»… ха-ха-ха! Ой, уморил!

– Хозяйственный, – проникновенно заговорила Нига, шелестя внутри себя страницами, – я всегда знала, что вы начитанный и жутко образованный человек.