— Это весьма интересная история, — сказал он. — Большую ее часть я записал. Все записи у вас, хотя медики не хотели, чтобы вы говорили со мной.

Не произнося ни слова, доктор Оберхаузен кивнул.

Рэмси откинулся в своем кресле. Оно скрипнуло под его весом. Рэмси внезапно понял, что доктор намеренно поставил вокруг себя скрипящие кресла — они издавали сигналы, позволяющие слепому ориентироваться.

— Теперь непосредственно о том, что случилось с тобой, Джонни. Лучевая болезнь — своеобразная штука, — он провел рукой по глазам, потерявшим зрение в результате лучевой болезни. — Просто чудо, что агентов ОПсих практически невозможно уничтожить.

— Разве это подтверждается моими заметками и лентами дистанционного измерителя? — спросил Рэмси.

Доктор Оберхаузен кивнул.

— Конечно. Спарроу почти без преувеличения стал частью подводной лодки, чувствительной ко всему, что с ней связано, вплоть до экипажа. В результате необычного сплетения четкой ментальности с реальным опытом он стал великим психологом. Я подумываю о том, не пригласить ли его в наш департамент.

— А как насчет моих рекомендаций по предотвращению психотических срывов?

Доктор Оберхаузен сморщил губы и почесал бородку.

— Старая, еще наполеоновская терапия пышного мундира: вперед под звук фанфар, — он кивнул. — В Службе безопасности будут рвать и метать, ведь это направлено против секретности департамента. Однако они уже пошли нам на уступки.

— Какие?

— Они официально объявили, что мы воруем нефть у Восточного Альянса.

— В любом случае не было смысла держать это в секрете.

— Тем не менее они сделали это весьма неохотно.

— Мне кажется, было бы лучше совсем без Службы безопасности, — пробормотал Рэмси. — Мы должны сделать все возможное, чтобы избавиться от них. Служба безопасности разрывает связи между людьми, взращивая социальную шизофрению.

Доктор Оберхаузен отрицательно покачал головой.

— Нет, Джонни, нам не избавиться от Службы безопасности. Это старое заблуждение. Следуя аналогии капитана Спарроу: в нездоровом обществе душевнобольной человек становится нормальным. Служба безопасности — это своего рода заболевание, нормальное для военного времени. Нормальное и необходимое.

— Но ПОСЛЕ войны, Обе! Вы же знаете, они собираются продолжать свою деятельность!

— Они попытаются, Джонни. Но к тому времени Служба безопасности будет под контролем ОПсих. Мы сможем весьма эффективно нивелировать их воздействие.

Рэмси уставился на него и захихикал.

— Так вот почему вы втерлись к Белланду!

— Не просто к Белланду, Джонни.

— Иногда вы меня пугаете, Обе.

У доктора Оберхаузена дернулась бородка.

— Отлично. Это говорит о том, что моя поза всемогущества действует даже на тех, кто меня хорошо знает, — и он улыбнулся.

Рэмси усмехнулся и заерзал в кресле.

— Если это все, Обе, то мне пора идти. Пока я был в госпитале, ко мне не подпускали ни Джаннет, ни детей, и теперь…

— Я тоже ждал, Джонни. Запрещения ОМед в большей степени носят диктаторский характер, чем ОПсих. Медики, занимающиеся проблемами радиации, наиболее автономны… — он медленно покачал головой.

— Ну так что? — спросил Рэмси.

— Нетерпение молодости, — сказал доктор Оберхаузен. — Необходимо пролить свет еще на несколько моментов. Почему ты решил, что мы никогда не придавали значения терапии пышного мундира?

— Возможно, из-за Безопасности.