Корабль, на котором отец отправил ее к родственникам в Александрию, захватили португальцы. Обычное дело. Христиане с правоверными одинаково пиратствуют, а их всех нагибают при случае полудикие берберы. После чего сирийку насильно крестили, а дальше, опять же против ее воли, монастырский постриг – и девушка, прямо как по этапу, начала путешествие по застенкам европейских монастырей. Млять, прививали ей мракобесы веру христианскую. Имея несгибаемый и в чем-то буйный характер, смиряться она не собиралась. В итоге, конечно, доигралась. Конечно, в этой истории есть темные пятна, вряд ли она говорит полную правду, но допрашивать ее с пристрастием я не собираюсь. Зачем?

– Встань, Земфира. – Я подошел к девушке. – Сколько раз тебе говорил: ты не служанка и не рабыня…

– Я твоя рабыня, господин! – горячо возразила сирийка и прижалась губами к моей руке. – Моя жизнь принадлежит только тебе…

Вот черт знает что. Как же сейчас не до тебя, родная…

– Я приказываю, Земфира.

Девушка наконец встала и, потупившись, сказала:

– Почтенная Лилит прислала тебе, мой господин, вечернее питье.

– Передашь ей мою благодарность. А теперь присядь. – Я показал сирийке на софу. – Присядь и расскажи: как вас устроили, нет ли в чем нужды?

Земфиру взяла на свое попечение цыганка, а я в свою очередь отдал им для проживания отдельный флигель и выделил средства на обустройство. Просто я обязан Лилит по гроб жизни, хотя она ничего не требовала и не требует. К слову, цыганка совсем не похожа на привычных мне ее современных соплеменниц. Статная пожилая женщина со следами былой красоты на лице. По виду – вполне испанских кровей, по манере одеваться – тоже. Исповедует христианскую веру, причем показательно набожная. Умна, именно умна, без присущей цыганам хитрости. Или с присущей, но мною не замеченной. Но все же она цыганка – этого не отнять. А еще я успел прикипеть к ней за время болезни. А она ко мне. Как-то, вынырнув из беспамятства, обнаружил, что цыганка поет мне колыбельную…

– Нет ни в чем нужды, твоей милостью, господин… – торопливо зашептала девушка, присев на краешек софы, и опять попыталась поцеловать мою конечность.

Да что же это такое?! Надо как-то объясниться, что ли…

– Зачем ты все время целуешь мне руку?

– Это выражение преданности! – убежденно заявила сирийка. – Ты спас мою жизнь – теперь она твоя.

– Пустое, Земфира. Тебе придется привыкнуть. У нас женщины не целуют руки мужчинам. Если те, конечно, не церковного сана. Совсем наоборот… – Я без особого умысла прикоснулся губами к ручке сирийки. – Вот так…

– Господин!!! – В громадных миндалевидных глазах Земфиры забушевало пламя, девчонка мигом соскользнула с диванчика и прижалась к моим ногам.