|
Потом я заметил, что женщины, заметив меня, оставляли свои занятия и долго смотрели мне вслед. А я ехал все так же не торопясь и не оглядываясь, благо оглядываться мне было ни к чему, я и так все хорошо видел. Наконец дома расступились и дорога, по которой я продвигался, влилась в огромную замощенную площадь, на которой творилось самое настоящее столпотворение. Площадь была превращена в торжище. На каменной мостовой расположилось, наверное, несколько сотен легких палаток, ларьков, будок, открытых прилавков, обвешанных со всех сторон самым различным товаром. Мое продвижение сильно замедлилось. Хотя я и до этого не слишком спешил, теперь моя лошадь шла осторожным шагом, протискиваясь между всеми этими торговыми точками и стараясь не наступить на ноги окружившему меня народу. Правда, при виде меня покупатели почтительно расступались, но толпа была такая, что им не всегда было куда отступить. Все окружающее весьма напоминало наш самый обычный сельский базар, если бы не одно обстоятельство – в торговом процессе принимало участие исключительно мужское население. Я доехал почти до середины площади, пока наконец не решился задать одному из продавцов вопрос. Для утоления своего любопытства я выбрал здоровенного черноволосого сквота, торговавшего в довольно большой палатке одеждой. Одежонка эта, как мне показалось, предназначалась для, скажем так, среднего класса – ни кружев, ни изысканных украшений на ней не было, однако она была вполне добротной и из хорошей ткани или кожи. Подъехав вплотную к палатке, я наклонился с седла и хотел было вежливо поинтересоваться, не слышал ли хозяин о пробегавшем мимо неделю назад старшем лейтенанте милиции, но неожиданно для самого себя услышал собственный голос, произносящий: – Торгаш, ты местный? «Торгаш», занятый увлекательным разговором с одним из покупателей, не заметил, по-видимому, как я подъехал, а потому, услышав мое довольно хамское обращение, гордо вскинул голову… и застыл, вытаращив глаза. С минуту, в течение которой народ около палатки исчез, длилось молчание, а затем я снова заговорил: – Торгаш, ты что, не понял, что я спросил?! Бедняга сломался пополам в поклоне, едва не разбив себе голову о прилавок и, не выпрямляясь, забормотал: – Прости, господин, я отвлекся… Прости, господин, я местный… – Господином будешь звать своего соседа!.. – неожиданно рявкнул я. – А меня изволь называть сэр Владимир, или Черный Рыцарь!.. И выпрямись наконец, в таком положении я тебя плохо слышу! Торговец немедленно распрямился и снова уставился мне в… забрало напряженным взглядом. Он явно ждал неприятностей. – Так, местный торгаш, а скажи-ка мне, не появлялось ли в вашем… к-хм… селе странных, необычно одетых незнакомцев?.. Его брови мгновенно сдвинулись, изображая напряженное размышление, и через секунду он переспросил: – Что гос… сэр Владимир имеет в виду?.. – То и имею, что спросил! – снова рявкнул я. – Может, ты слышал или видел сам мужика в синих штанах, синей куртке с блестящими пуговицами и в матерчатом шлеме странной приплюснутой формы? Он мог еще задавать всякие дурацкие вопросы! – Нет, сэр Черный Рыцарь, я ничего такого не видел и не слышал!.. – Торгаш начал мелко трястись. – А зачем Черному Рыцарю нужен этот чудак? – неожиданно раздался позади меня хриплый голос. Я присмотрелся и понял, что ко мне обращается прощелыжного вида оборванец с обмотанной красной тряпкой головой и хитро прищуренным глазом, под которым багровел свежий фингал. |
