Герард испытывал странное ощущение, будто полы белого плаща Золотой Луны, развеваясь на ходу, оставляют улицы во власти дремы, принося сны, безмятежность, покой.

Они вышли через главные городские ворота, и ни один из стражников не проснулся и не остановил их.

28. Сонное наваждение

Госпожа Одила проснулась оттого, что солнце ярко светило ей в глаза. Она села в постели, раздосадованная. Обычно она не спала подолгу и поднималась с первыми рассветными лучами. Сейчас она чувствовала себя премерзко. Голова болела, настроение было вялым, словно накануне она выпила лишнего. После заседания Совета Рыцарей она действительно отправилась в любимую соламнийцами таверну «Пес и утка», но отнюдь не для веселья. Она намеревалась выполнить обещание, данное ею Первой Наставнице: расспросить завсегдатаев таверны, не знает ли кто из них рыцаря по имени Герард Ут-Мондар.

Как оказалось, о нем никто из них не слыхал. Правда, кто-то припомнил, что у портнихи его жены есть брат-моряк, который плавал на судах, принадлежавших отцу этого самого Герарда. Сведения были довольно скудными. Одила выпила за здоровье посетителей кружку крепкого сидра и отправилась домой.

И сейчас, вскочив с кровати, она пробормотала про себя несколько крепких словечек и принялась натягивать льняную рубашку, шерстяные носки и кожаный мундир, которые обычно носила под доспехами. А ведь сегодняшним утром она собиралась во главе небольшого отряда отправиться на поиски дракона. Причем сделать это нужно было как можно раньше, пока он еще рыщет в поисках добычи под прикрытием утреннего тумана.

Так было намечено, но она проспала. Впрочем, теперь можно попытаться захватить дракона спящим после завтрака.

Надев на себя рыцарский мундир, украшенный эмблемой розы и зимородка, и пристегнув к поясу меч, Одила выбежала из дома. Она жила на верхнем этаже бывшей гостиницы, ныне отданной для нужд рыцарей. Сбегая по ступенькам, она заметила, что многие ее соседи тоже заспались этим утром. Она едва не наткнулась на господина Альфрика, которому полагалось уже давно стоять на посту у главных городских ворот. Он явно опаздывал и выбежал из комнаты, держа в одной руке меч и рубаху, а в другой — шлем.

— Доброе утро, господин, — пропела Одила и кивком указала на некоторую незавершенность его туалета. Опустив глаза, тот охнул и торопливо нырнул обратно.

Довольная тем, что она по крайней мере не выскочила неодетой, Одила быстрым шагом направилась в оружейную. Вчера она отдала нагрудник мастерам для ремонта, и они пообещали вернуть его сегодня готовым. Все встречные казались ей сонными или взъерошенными после долгого сна. Поравнявшись с офицером, которому полагалось сменить на дежурстве надзирателя, она увидела, как он зевает и потягивается, пытаясь прогнать остатки сна.

Неужели каждый житель Соланта этим утром проспал?

Одилу серьезно беспокоил этот вопрос. В странной сонливости всех вокруг таилось что-то зловещее. Вроде бы не было никаких причин думать, что она имеет отношение к обитателям городской тюрьмы, но Одила, повинуясь внезапному порыву, резко изменила маршрут и зашагала к острогу.

У каморки надзирателя все обстояло благополучно. Правда, сам надзиратель мирно похрапывал, положив голову на стол, но ключи от камер были каждый на своем крючке. Она разбудила тюремщика, пощелкав пальцами над его ухом, тот испуганно вскинул голову и с недоумением уставился на нее. Пока он протирал глаза и разминал затекшую шею, Одила пробежала по коридорам и убедилась, что все заключенные мирно почивают в своих камерах. Никогда еще темница не казалась такой мирной и спокойной.

С облегчением Одила решила заодно навестить и Герарда и сообщить ему, что разыскала людей, которые, возможно, смогут удостоверить его личность. Она сбежала по лестнице, свернула за угол и застыла как вкопанная.