|
Одни из них горели чистым и ясным светом – как одинокая свеча Золотой Луны, как расколовшееся солнце Стурма. Другие… Другие были пожаром, сжигающим все на своем пути. И этот пожар подстегивал его холодную, ленивую эльфийскую кровь, разжигая что то и в нем самом. Танис вдруг увидел себя как бы со стороны и понял, во что может превратиться. Он видел сгоревших в страшном пламени Тарсиса. Обугленная плоть. Черное, неподвижное сердце… Вот, значит, какую цену ему предстояло платить. Он принесет на алтарь этой женщины свою душу – точно так, как другие оставляли горстки серебра на подушках блудниц. Что ж, Лорана достаточно настрадалась из за него. Его смерть не освободит ее, а жизнь – ТАКАЯ жизнь – может. Танис медленно поднес руку к сердцу и поклонился. – Я повинуюсь, мой Повелитель, – сказал он. Китиара вихрем ворвалась в свои личные апартаменты. Она была не в силах навести порядок в собственных мыслях. Кровь в жилах так и кипела: неистовое возбуждение, восторг, торжествующее чувство победы – все это пьянило ее куда больше выпитого вина. И все же где то на самом дне, в глухом углу разума затаилось сомнение, невероятно раздражавшее Темную Госпожу. Тщетно старалась она отрешиться от него и выкинуть из головы. Какое там! Когда она вошла к себе, отвратительное сомнение неожиданно обрело плоть. Слуги, как выяснилось, не ждали ее так скоро. Факелы по стенам были не зажжены, камин полон дров, но не растоплен. Раздраженно потянулась она к шнуру звонка, намереваясь хорошенько взгреть лентяев, – небось сразу забегают… Холодная костлявая рука сомкнулась у нее на запястье. Прикосновение этой руки пронизало могильным холодом все ее существо, едва не остановив сердце. Ахнув от боли, Китиара попыталась вырваться, но рука держала крепко. – Так ты не забыла нашего договора?.. – Нет! С чего ты взял? – ответила Китиара, не давая страху вырваться на поверхность. И властно приказала: – Пусти! Холодные пальцы неторопливо разжались. Китиара тотчас отдернула руку, растирая запястье, успевшее побелеть. – Эльфийка достанется тебе, как я и обещала, – сказала она. Разумеется, только после того, как с ней покончит Владычица… – Конечно. В ином случае она мне и ни к чему. Лживая женщина мне не нужна – как и тебе не нужен мертвый мужчина… Порождение тьмы неприятно растягивало слова. Китиара скривила губы, глядя на бледное, прозрачное лицо и светящиеся глаза над черными рыцарскими латами. – Что за глупости. Сот, – сказала она и дернула шнур. В эту минуту ей просто необходим был свет. – Я то вполне способна отделять плотские удовольствия от нужд дела. В отличие от тебя, между прочим. – Ну и на что тебе в таком случае полуэльф? – спросил государь Сот, и ей, как всегда, показалось, будто голос его доносился из подземных глубин. – Он будет моим. Весь, с потрохами, – ответила Китиара, продолжая тереть помятую руку. Влетевшие слуги опасливо косились на Темную Госпожу: о вспышках ее гнева слагались легенды. Но Китиаре, занятой своими мыслями, было не до них. Государь Сот, избегая свечей, отступил в тень. – Единственный способ полностью подчинить его – это уничтожить Лорану у него на глазах, – продолжала Китиара. – Чем ты, без сомнения, завоюешь его любовь, – хмыкнул государь Сот. – Без его любви я как нибудь обойдусь! – коротко рассмеялась Китиара. Стащила перчатки и принялась расстегивать латы. – Мне нужен только он сам. Если она останется жить – он до конца дней своих только и будет думать, что о ней и о той благородной жертве, которую он принес ради нее. Не ет, я раздавлю его в пыль. В слизь. И тогда буду делать с ним, что захочу. – Только вот долго ли? – ядовито поинтересовался Сот. – Его освободит смерть. |
