— Мне так жаль, мама. Я тебе очень сочувствую.

— Конечно, дитя, да. Ты очень добра.

Властная рука, коснувшаяся подбородка, заставила Изауру поднять голову и открыть глаза:

— Уверена, он храбро сражался.

Кайтрин торжественно кивнула.

— Очень храбро. Его преданность нашему делу не поколебалась ни на мгновенье, ведь он так жаждал отнять у южных тиранов фрагменты Короны. Пока остальные фрагменты находятся в их нечестивых руках, роду драконов угрожает опасность, но не только это руководило им. Гниение с юга уже коснулось нас, и он сражался, чтобы остановить его.

Опустив руку, Кайтрин перевела взгляд на огонь.

— Ох, милая, ты и понятия не имеешь, насколько испорчен юг. Это моя вина, прости меня. Я держала тебя здесь, в нашей стране, исключительно ради того, чтобы защитить. Иногда — я ни в чем не хочу тебя упрекнуть, дорогая, — ты бываешь слишком чувствительной.

— Я знаю одно — ты всегда хотела для меня лучшего, мама, — Изаура улыбнулась. — Я счастлива здесь, в нашем королевстве.

— Оно прекрасно, не правда ли? Всякий раз, отправляясь на юг, я скучаю по дому. И не только потому, что ненавижу изнурительную жару. Там повсюду вонь, сырость, путаница и беспорядок, — Кайтрин нахмурилась. — Видишь ли, родная моя, мир Авролана прост, и так и должно быть. Он холоден; он неумолим. В нем сильный всегда побеждает слабого. Здесь мы живем в согласии с законами мира.

Но там, на юге… Ох, Изаура, ты не поверишь, что там творится. Они воображают, будто могут использовать реки, чтобы орошать поля. Строят дамбы, отнимая пространство у моря, а потом удивляются, почему море разбивает эти дамбы; да оно просто возвращает себе то, что принадлежит ему по праву. А потом эти их города…

Кайтрин покачала головой.

— Наши люди живут в пещерах, в скалах. Мы находим пространство для существования внутри них; южане же используют камень, чтобы ужать пространство, сделать его меньше. Они так боятся мира, что прячутся от него в гниющих искусственных пещерах. Здесь, когда что-то умирает, оно не пропадает впустую; всякая частица используется для общего блага. Отходами жизнедеятельности мы удобряем сады. Ничто не расходуется зря. Там же южане выплескивают содержимое своих ночных горшков прямо на улицы, мертвые животные лежат в канавах, и мелкие хищники, настоящие паразиты, сражаются за каждый труп. Хуже того, эта мерзость забирается в склады и жиреет, поедая припасы. А если их обнаруживают и убивают, думаешь, тушки идут в пищу? Нет, их просто выбрасывают на улицы, чтобы выкармливать новые поколения паразитов.

Глаза императрицы Авролана вспыхнули.

— Я оградила тебя от всего этого, девочка моя, мне крайне неприятно рассказывать тебе такие вещи, и я хотела бы, чтобы ты никогда с ними не сталкивалась, но обстоятельства не позволяют.

— Почему? Что случилось, мама?

— Многое, Изаура, многое.

Кайтрин вытащила из рукава платья желто-зеленый драгоценный камень, оправленный в золото. Императрица щелкнула пальцами в сторону маленького столика, который тут же пересек зал и, подрагивая, остановился рядом с хозяйкой. Когда он замер, Кайтрин положила на него драгоценность.

Изаура узнала самый первый фрагмент Короны Дракона, еще до ее рождения попавший в руки Кайтрин в Сварской. С тех пор он принадлежал императрице, которая время от времени надевала его. Изауре всегда нравился этот камень — свет очень красиво играл на его гранях. Ребенком она иногда представляла себе, что он подмигивает ей, словно какой-нибудь вправленный в богатую оправу глаз.

Кайтрин между тем вытащила из рукава желтый драгоценный камень.