Нам повезло: извержение пришлось на начало зимы. Праздник окончания сбора урожая собрал множество мелких торговцев, друзей и родственников, желающих посидеть в хорошей компании за бокалом молодого вина и заключить сделки. Все эти гости прибыли на остров на лодках, поэтому, когда началось извержение, причал уже полнился суденышками, и всем хватило места.

Капитан завернул меня в плащ, напоил вином и положил под лавку, наказав спать.

Через три дня мы добрались до Батари, чтобы узнать – наш маленький остров погиб. Вулкан засыпал пеплом и залил лавой все живое на мили вокруг.

Всех спасенных капитан поселил в таверне «Жареная рыбка», дал на прощание по монете и ушел дальше – его трюмы были полны нашего вина, он выгодно его продал и спешил домой, в Лаваццу. За минувшие полгода мои товарищи по несчастью быстро нашли знакомых, родственников или работу и убрались из таверны, а кто то даже из Батари. А я осталась, в смутной надежде когда нибудь встретить тут свою семью. Ближайший порт к нашему острову. Неужели никто не выжил?

Старая Агостина присматривалась ко мне еще тогда, когда я жила тут как постоялица. Ела мало, сидела тихо, всегда при деле – шила или воскрешала свое почти забытое умение читать на итлийском. Случайно подслушав разговор старухи хозяйки с поставщиком, вежливо вклинилась и объяснила Агостине, что «розовое вино пятнадцатилетней выдержки», которое ей почти втюхали под видом редкости – на самом деле просроченное. Розовые вина очень нежные и легкие, дольше пары тройки лет не хранятся! Агостина смерила оценивающим взглядом мое поношенное, но когда то изысканное платье, тонкие руки без мозолей и уверенную посадку головы – и поверила.

С тех пор я работала в «Жареной рыбке» подавальщицей, время от времени консультируя хозяйку в тонкостях винного дела. Внешность как играла на руку, так и мешала: необычные для Итилии цвет волос и форма носа привлекали внимание клиентов, особенно молодых самодовольных мужчин. Они оставляли больше чаевых, что было хорошо – но и распускали руки тоже.

Я быстро научилась быть ловкой, обходительной и отстраненно вежливой.

А еще работа в портовой таверне крупного приморского города означала, что мимо меня каждый день проходили десятки, сотни новых людей. Путешественники, торговцы, пираты, военные, наемники, маги – все они хотели вытянуть усталые ноги, наполнить живот и почесать языком. Я слушала, иногда даже расспрашивала посетителей в свободную минуту, стараясь найти даже не иголку в стоге сена – одну семью беженцев в огромном мире Кругоморья. Если мои родители оказались в другой лодке, их могли отвезти в другую часть Батари, или в другой порт, или и вовсе в противоположную от Итилии сторону – мало ли куда капитан того корабля собирался после праздника окончания сбора урожая!

Но прошло уже полгода, и я понемногу привыкала к мысли, что моя прежняя жизнь безвозвратно закончилась. Нет больше виноградников, нет острова – даже если завтра я чудесным образом найду родителей, отец наверняка вытряс из банкиров все наши сбережения и начал новое дело. Без своей земли это тяжкий труд и большие риски.

Мне девятнадцать лет – ой, нет, уже май, так что мне двадцать. Благородная девица на выданье, почти старая дева.

Когда (я старалась не использовать здесь слово «если») я вернусь в семью, меня сразу же сплавят замуж, чтобы укрепить шаткое положение нового семейного дела и заиметь новые выгодные связи. Когда я поняла это, поиски, конечно, не бросила: в долгосрочной перспективе без рода и порога мне только две дороги, каждая из которых подразумевает…

– На сегодня все! – буркнула Агостина, звеня ключами от шкафчика с пряностями.