|
Мы разделили… — Как поживает мой брат? Этим вопросом Дракула резко оборвал пашу, и тот растерянно замолчал. Неожиданный переход на другую тему смутил его. — Раду… — пробормотал он. — Твой брат чувствует себя прекрасно. Он всем доволен. Султан высоко ценит его. — Да уж, думаю, что ценит, — усмехнулся Влад. — Они по-прежнему любовники? — Я думаю, что нет. — Что ж, Раду сейчас двадцать пять лет. Мехмет, конечно, позаботился о том, чтобы найти себе кого-нибудь помоложе. Посол залпом осушил кубок, и князь добавил ему вина. — А что же мои прежние соученики, товарищи по орте? — продолжил он. — Наверное, все они стали поклоняться Мехмету, захватившему Константинополь, и называть его великим завоевателем. Война для него как вино, она пьянит и никогда не надоедает. Неужели эта его страсть никогда не утихнет, он никогда не насытится? — Я вовсе не… — Я слышал, будто он называет себя новым Александром и не остановится, пока его империя не будет простираться с севера на юг и с востока на запад столь же широко, как и та, древняя. А тут я и моя маленькая страна. Мы встали на пути Мехмета. — Но таковы обстоятельства. — Хамза опять осушил кубок. — Не стоит ввязываться в войну, которую ты не можешь выиграть. Подчинись, пошли дань и юношей для службы в армии. Не зли больше Мехмета. — Как раз это я и собираюсь сделать, учитель, — ответил Влад. Он свернул кусок пергамента, подписанный Мехметом, а потом вытер им кровь Абдулмунсифа, которая стекала со стола и капала на пол. — Я отрежу носы его подданным и пошлю их в мешке самому султану, сожгу их посевы, убью скот, буду сажать на кол его солдат! Если турки уже не будут ужасаться всему этому, то я придумаю новые медленные и мучительные пытки, которые приведут их в смятение. — Но для чего?.. — Хамза поперхнулся. — Для чего такие крайности? — Именно для того, что ты не советовал мне делать. Я обязательно буду злить и провоцировать Мехмета, заставлю его броситься на меня еще до того, как он будет окончательно готов к походу. Ты знаешь, какие слова нас заставляли декламировать в Токате? «Мы мучаем других, чтобы они не мучили нас». Это был тамошний девиз. — Влад улыбнулся. — Ведь Мехмет собирался поступить со мной именно так. Я мог привезти с собой все золото Валахии и отдать десять тысяч лучших юношей, но еще до захода солнца все равно оказался бы в клетке. Грек, приехавший с тобой, постарался бы сломить мое мужество по дороге в Константинополь, чтобы Мехмет сполна смог насладиться моим унижением. Правда? Не было никакого смысла отрицать очевидное, поэтому Хамза кивнул. — Конечно. Вот видишь, мой дорогой учитель, мы прекрасно понимаем друг друга, Мехмет и я. Он шлет послания мне, я — ему. Новый Александр! Это звучит громко. Но история умалчивает о том, сколько людей и даже целых народов были обречены на ужасную смерть, прежде чем тот Александр воздвиг свою империю. Что же касается этого завоевателя, который нарек себя Фатихом, то скольких жителей Константинополя он подверг мучениям и казням, когда город был захвачен? Сколько юношей и девушек подверглись унижениям и расстались с жизнью, скольких изнасиловали прямо на алтарях, не считаясь ни с какими стихами, о которых ты упоминал, учитель?! — Влад поднялся. — Если бы я и вздумал следовать какому-либо историческому примеру, то отнюдь не македонскому, а карфагенскому. Хамза тоже поднялся. |
