Будущие рабы тряслись от страха и бормотали молитвы, но даже не пытались убежать. Для меня это смотрелось несколько… Дико? Лично я на их месте попытался бы если не вступить в бой, то хотя бы сбежать. Подобная покорность своей незавидной судьбе определённо не для меня.

Тем временем хёвдинг отрезал второе ухо наполовину и остановился, пытливым взором глядя на мерсийца.

— Тайники. Серебро. Золото, — отчётливо проговорил он, так, чтобы сакс услышал и понял каждое слово.

— Вас усих отыщут, изловят и повесят. Тан Осберт этого так не оставит, — ответил мерсиец и плюнул Кетилю на сапог.

Хёвдинг ударил его этим же сапогом в лицо, а меня поразила эта внезапная перемена в поведении сакса. Казалось, он только что рыдал от ужаса, а теперь храбро дерзит своему пленителю. Похоже, Торбьерн оказался прав насчёт него. Тайник всё-таки есть.

— Его воины уже мчатся сюда! Они перебьют вас усих! — прошипел сакс.

Кетиль без лишних слов продолжил резать его на мелкие лоскуты, уже и не обращая внимания на вопли и крики. Зато пленные морщились и плакали, глядя на мучения своего родича. Наконец, одна из селянок не выдержала.

— Перестаньте! Прошу вас! Я скажу, только прекратите его мучить! — взмолилась она.

— Эбба, нет! — прохрипел мерсиец.

Хёвдинг оторвался от своего занятия, повернулся к ней и вытер нож рукавом.

— Ну? — спросил он.

— В кузнице! Под наковальней! — сквозь слёзы пробормотала она.

— Бранд! Торбьерн! Хальвдан! Сходите, проверьте, — приказал вождь. — Кнут, добей этого бедолагу.

— Нет! — закричала девушка, но Кнут уже исполнил приказ, отточенным до автоматизма движением вспоров тому глотку, словно барану.

Мы втроем отправились в деревенскую кузницу, в которой уже порылись викинги. Кузница находилась чуть в стороне от всех остальных построек, пожарную безопасность тут уважали. Наковальня стояла на здоровенном деревянном чурбаке, и мы попытались сдвинуть её с места.

— Лопату надо, — сказал Хальвдан, когда под чурбаком обнаружилась лишь плотно утрамбованная земля.

Я молча отодвинул своих товарищей и рубанул по земле топором. Искать лопату некогда, а топор можно наточить заново. И почти сразу мой топор наткнулся на что-то твёрдое, так что я начал откидывать комья земли, пытаясь добраться до тайника.

— Я же говорил, — ухмыльнулся Торбьерн, присоединяясь ко мне.

И едва мы достали из земли мешочек, в котором позвякивали монеты, как снаружи послышался какой-то шум.

— Убить их всех! — проревел какой-то незнакомый голос.

— Все сюда! — прокричал Кетиль.

Мы выбежали из кузницы. К деревне мчались вооружённые всадники.

* * *

Кеннинг — разновидность метафоры. Их заучивали наизусть, кеннинги обязан был знать любой уважающий себя скальд.

Глава 4

— Удача нас покинула, — мрачно произнёс Торбьерн, сжимая топор. — Прямо как Рагнара.

— Нет, — отрезал я.

Я так не считал. Мы были живы, а значит, ещё не всё кончено. Прежде я не думал, что удачливее других, но я помнил, как не разорвалась сброшенная дроном граната, упавшая в мой окоп. Как осколком с меня срезало разгрузку, лишь чиркнув по бронежилету. Как дал осечку автомат нацика, направленный на меня. Нет, моя удача определённо всё ещё со мной.

Так что я сунул мешочек с монетами за пазуху и покрепче перехватил щит. Мы всё ещё стояли рядом с кузницей, в тени, почти невидимые, глядя, как всадники тана Осберта заезжают в разорённую деревню.

Нет, это не были рыцари в сияющих доспехах на огромных боевых конях-дестриэ, это были саксонские воины на приземистых гривастых лошадках, больше напоминающих каких-то пони, на которых катают народ по ледовому городку или центральному парку.