Поскольку никто не отваживался предполагать, что бессемянные бананы могли доплыть до Америки без помощи человека, наличие бананов в доколумбовой Америке стало еще одним доводом, который изоляционисты не могли объяснить. Тем не менее главный поборник изоляционизма среди ботаников Меррилл вопреки сообщениям испанских хронистов выдвинул в 1946 г. гипотезу, что банан был доставлен в Новый Свет португальцами через лежащие у африканских берегов острова Зеленого Мыса (Merrill, 1946[216]). Сторонники этой гипотезы готовы приписать честь интродукции банана в Америке епископу Панамы Томасу де Берланга, о котором в хрониках сказано, что в 1516 г. он посадил несколько корневищ на острове Санто-Доминго (Испаньола), в 500 милях от материка. Однако видный специалист по географии растений Зауэр показал неприемлемость такого предположения:

«Разводить банан труднее, чем семяносные растения. Зрелое корневище надо выкопать, разделить, желательно просушить, затем посадить на новом месте. Данный вид вовсе не склонен размножаться самосевом, так что его распространение скорее всего обусловлено намеренной и достаточно тщательной посадкой» (Sauer, 1950[272]).

Если верна гипотеза изоляционистов и банан впервые появился в Новом Свете на острове Эспаньола в 1516 г., то он распространился дальше с волшебной даже для выносливого сорняка скоростью, склонив испанцев к ошибочному заключению, что речь идет об исконном растении самых глухих индейских селений от Мексики до Перу. Когда, например, Орельяна в 1540–1541 гг. пересек Анды со стороны Тихого океана и первым из европейцев спустился по Амазонке до самого ее устья, он обнаружил банановые плантации в истоках великой реки всего через 24 года после того, как епископ Берланга сажал бананы на острове Санто-Доминго. Если считать епископские корневища прародителями всех бананов Америки, выходит, что аборигены должны были живо выкопать их и доставить по морю в Мексику и Панаму, а также в устье Амазонки (путь, равный расстоянию от Африки до Южной Америки), после чего те же или другие индейцы с изрядным запасом корневищ поднялись на лодках вверх по величайшей в мире лесной реке и уговорили все племена на пути к истокам сажать неведомый клубень. За те же десятилетия переносчики бананов каким-то образом ухитрились доставить епископские корневища от истоков Амазонки или с Панамского перешейка на орошаемые поля и в запечатанные склепы в пустынях перуанского приморья, чем сбили с толку таких местных авторитетов, как Инка Гарсиласо и его современники, которые записали, что банан в Перу рос еще до европейцев. В своем стремлении отговориться от столь важного генетического свидетельства изоляционисты, трактуя возможности переноса в Новом Свете после 1516 г., сами становятся крайними диффузионистами.

Разумеется, изоляционисты часто правы, критикуя диффузионистов за пренебрежение хронологией. Выдвигались миграционные гипотезы, предполагающие диффузию в Америку культурных элементов, которые были широко распространены в Новом Свете задолго до того, как их можно с уверенностью проследить где-либо еще. Диффузионисты неоднократно заявляли, что идея каменных статуй и мегалитической кладки воспринята аборигенами Перу от иммигрантов с острова Пасхи. Несостоятельность таких утверждений доказана стратиграфией и радиоуглеродной датировкой. Каменные статуи и мегалитические стены были характерны для высокоразвитых американских культур Мексики, Центральной Америки, Колумбии, Эквадора, Перу и Боливии. Мексиканские ольмеки и андские тиауанакцы в совершенстве владели ваянием и кладкой задолго до того, как человек поселился не только на Пасхе, но и в любых других частях Полинезии. Так что наличные хронологические свидетельства на тихоокеанской стороне Америки исключают вероятность внешнего стимула для этого культурного элемента.