Лена уже закрыла глаза и стала погружаться в спокойный, затягивающий сон, как вдруг раздался телефонный звонок. Это мог быть только он, Дмитрий.

– Слушаю… Ты? Я уж думала, что не позвонишь… – Она тотчас вынырнула из полусна и теперь сидела на постели, прижав к уху телефонную трубку изо всех сил, боясь пропустить хоть слово. – Как дела? Когда приедешь? Дома?.. Ты уже дома? Приедешь за мной? Дима… Вот это подарок… Конечно, через пять минут буду готова…

Принесли обед. Игрушечный, смешной, в пластиковых коробочках, с квадратиком замерзшего сливочного масла, с картошкой и мясом на горячее, каким-то рыбным салатом, заправленным густым оранжевым майонезом. Еще круглая булочка, которую требовалось разрезать белым пластиковым, с зазубренным краем, ножичком (ну чем не детская игра?), намазать обе половинки маслом, положить на одну нежный, розовый кусочек ветчины, а на другую – клубничный душистый джем. Потом яблоко или апельсин. Да все равно, но яблоко проще, его не надо чистить, как апельсин, после которого пальцы в жирном оранжевом масле и тебе придется отправляться в тесный туалет, чтобы вымыть их…

Обед в самолете – это убийство времени в полете. Приятное, надо сказать, убийство. Если, конечно, у тебя нет с собой хорошего детектива или иллюстрированного журнала вроде «Каравана историй». Одна захватывающая история сменяет другую, третью… Хочется жить яркой, полной жизнью без оглядки, чтобы голова кружилась от событий, впечатлений и страстей… Вот такой журнал.

Рядом сидит господин Х. Тоже ест, очень аккуратно, стараясь не производить звуков. Словно он не человек с присущими ему физическими качествами, а плод ее воображения – слишком уж импозантен, хорош собой, спокоен и уверен в себе. Ему под сорок. У него на коленях тоже не так давно был ноутбук. И конечно же, проверяя свою почту, он меньше всего ожидает увидеть там письмо от своего друга, который посылает ему массу горячих поцелуев и советов, как лучше провести время в Ницце, ведь они летят в Ниццу. Такие мужчины, как он, никогда не станут снимать за бешеные деньги виллу на мысе Антиб, у них они есть. Возможно даже, это она, наивная русская дурочка, ведомая авантюристом в самом хорошем смысле этого слова, доктором Русаковым, и снимет виллу, принадлежащую именно этому господину. Такие мужчины, как он, не знают, что такое зализывать душевные и физические раны, отправляясь подальше от своей страны, потому что этих ран у них просто не бывает, а если и бывают, то они очень быстро забывают о них. Стараются не думать. Они это умеют. Или же она ничего не знает о таких господах, как этот…

Пококетничать, что ли, с ним? А вдруг он заметит толстый слой пудры на ее лице? Швы стали незаметными, но они остались у нее в памяти, и она пока еще не может избавиться от ощущения, что ее лицо рдеет яркими, делающими ее рот распаханным до ушей, линиями. Русаков сказал, что ей надо будет прекратить пользоваться крем-пудрой и жить со своим обновленным лицом спокойно, подставляя его солнцу, морскому ветру, да и купаться в море можно с утра до вечера…

Как-то встретит ее вилла «Алиса»?

9 июня

Офис фирмы, которой руководил Дмитрий Бессонов, располагался в том же старинном особняке на Пушкинской, что и фирма, где работала Лена. Добираясь утром на работу на метро, Лена каждый раз любовалась роскошным черным автомобилем, на котором приезжал на Пушкинскую господин Бессонов. От девчонок-сотрудниц Лена знала, что Бессонов не женат, но что у него есть любовница, такая же роскошная, как и автомобиль, вдова какого-то крупного бизнесмена, с которой он проводит все свободное время и отпуск.